Кукловод: Реквием по Потрошителю (СИ)

Ноги согнулись, человек в её сне присел на колени и, перевернув Рейко на спину, взял в свои объятья, убрав мокрые пряди с лица. Глаза Акиямы расширились, черный гранит зрачка заполнил бесцветную лазурь глаз. Перед ней предстало лицо Акасуны Сасори, её худшего кошмара и самого страстного желания. Правая половина лица обезображена еще не зажившими пятнами от ожогов, глаза уставшие, как у старика в теле двадцатипятилетнего юноши, одна рука, которой он держал её за спину была неестественно твёрдая и негнущаяся — протез. Другая в черной тонкой коже перчатки очерчивала её скулу.

— Дай угадаю: этого не может быть правдой, Акасуна Сасори сгорел на складе, мне всего лишь снится сон. А что есть сон? И можно ли грезить наяву? Спишь ли ты сейчас или спала все эти годы, пока искала меня? — голос ласковый, точно у священника, отпускающего все грехи, рука по-отечески гладит покрывшееся испариной лицо. — Я не знаю, Рейко, явь это или болезненная фантазия. Я сам слишком долго бродил во сне и наяву. Но, как видишь, я перед тобой и я из крови и плоти. Видишь ли, ты поступила очень опрометчиво, не сменив дверной замок. Когда я похищал тебя из больницы, то украл из твоей сумки ключ и сделал дубликат. А когда отпустил тебя после нашего вторжения в мою бывшую квартиру, то проследил за тобой до этой квартиры. Ты сама, не отдавая себе отчета, указала мне путь. Не бойся, Рейко, сейчас ты не можешь пошевелить даже пальцем, не можешь произнести ни слова. Но зато ты все прекрасно слышишь и чувствуешь. Это седативный наркотик, который я когда-то вколол Инаеси Нарико. Я подменил твои таблетки. — Сасори достал из кармана пузырек, 5 минут назад стоявший на столе, из которого она выпила лекарства и, подцепив зубами крышку, открыл его, поставив на пол рядом. — Я подсунул тебе пузырек с наркотиком, ты выпила пилюлю. Одной небольшой дозы достаточной на час, но в крови, когда будут делать экспертизу, никто не найдет его, потому что все перекроет вся упаковка твоих антидепрессантов. — Акасуна достал прозрачную широкую трубку, насильно надивил на челюсть захрипевшей Рейко, не с первой попытки протолкнув в её рот фиксатор.

Акияма хрипло застонала, попытавшись замотать головой, но наркотик оказался сильнее её воли. Сасори затолкнул трубку в её глотку и, удобнее перехватив протезом под лопатки, приподнял её стан, по одной таблетке кидая в трубку. Капсулы одна за другой проходили свой быстрый путь по пищеводу к желудку, заполняя его всей упаковкой.

— Акияма Рейко, страдающая сильным посттравматическим стрессом, не смогла пережить весь ужас, который она прошла за 5 лет, несколько месяцев находясь в подвале серийного убийцы, побывавшая на играх Мастера и потерявшая единственную свою цель в жизни — убить Кукловода. Она покончила с собой, наглотавшись таблеток, погрузила свое тело в раствор в ванне для пластинации, о которой вычитала из личных папок Кукловода, которые полиция найдет в её шкафу. Её тело будет подвержено пластинации без удаления органов и выкачивания крови, но она сохранит свою нетронутую красоту.

Сасори вытащил трубку из глотки, и Рейко судорожно вдохнула, застонав и задрожав не слушающимся телом. Её едва не вырвало, но Акасуна вовремя зажал рот, запрокинув голову Рейко назад. С улыбкой высокомерного торжества и упоением негласного победителя он смотрел за внутренним сражением Акиямы, её слезы оросили руку хладнокровного убийцы, чье сердце билось так тихо, как не кричало её сердце в агонии.

— Как жаль, что ты не исполнила мое желание. Но, когда меня спасли, я осознал, что мое время еще не пришло. Пока я не передам свои знания. Быть может, со временем, я найду достойного ученика, что однажды увековечит мое тело. По правде говоря, мой покровитель, что приготовил мне документы, купил билеты в другую страну и заказал пластического хирурга, что изменит мою внешность, настаивал на том, чтобы я уехал не медля. Но ты ведь помнишь, что я всегда ненавидел ждать и заставлять ждать других. Есть кое-что, что я ненавижу еще больше, Рейко. Бросать незавершенную работу.

Рвотный рефлекс отступил, спазмы желудка утихли, смерившись со своей ношей. Безумный гений медленно убрал руку от мокрых губ Рейко, с уголка которой беспомощно стекала слюна. Пустым, ничего не выражающим взглядом она смотрела на своего мучителя, что, вновь приподняв её стан, смотрел на неё с восторженностью художника, наслаждающегося созерцанием своей, пускай и не самой популярной, но лучшей, глубокой и значащей для него работы. Он ласково провел по ледяной щеке, улыбнувшись краешком губ.