Куклы зазеркалья

И так каждую ночь. И каждое утро. И каждый день. Бессонница, кофе, прогулка и немного сна на лавочке, дорога до работы, медитация над бумагами, неизвестно кому нужными, выслушивание и пропускание мимо ушей наставлений, время от времени разнообразие в виде психолога и выходов в люди, а потом опять по кругу.

Да в выходные не знала, куда себя подевать и чем заняться. Обычно выводили меня на очередной выгул тетя или Марина. Старалась поменьше находиться в местах большого скопления народа. На работу ходила пешком – всего-то сорок минут в пути.

Ничто и ни для кого не прошло бесследно. Мы могли сидеть в кафе с Мариной, наслаждаться сладостями или еще чем-нибудь, спокойно прогуливаться по улице, зайти в магазин. Но синхронно вздрагивали от резких звуков или зажимались, когда слышали чужую, грязную брань и ругань. Подозреваю. Что в глазах друг друга мы видели отражение одних тех же эмоций – страх и желание бежать и забиться в нору.

С Глебом Николаевичем у них, похоже, наметился роман. И совсем недавно, уписывая яблочный пирог, она призналась, что переезжает к нему. Да, я видела с какой нежностью и осторожностью он обращается с ней, будто с фарфоровой статуэткой. Надеюсь, что все получится. Будет трудно, никто с этим не спорит. Но попробовать стоит.

Жизнь налаживается…

«Для кого-то может быть, но не для тебя». Эта мысль все чаще посещала меня. Ну, почему я не могу преодолеть этот барьер? Але хоп и уже на той стороне. С чистого листа все начать.

«Потому что не знаешь точно, где он. Что он теперь? Чем занимается? Следит ли за тобой? Вспоминает ли? И появится ли снова в твоей жизни? Нет, не знаешь. Боишься, сходишь с ума и ждешь. Ждешь возмездия за то, что позволила себе. Ждешь. Ты вышла за установленные им рамки. И ждешь. Для тебя еще ничего не закончилось».

Я поспешно вдохнула воздух, заглушая приступ паники, который возникал, когда в голове – как кучка отвратительных клопов – роились эти мысли.

В начале пути и особой истерии даже думала отказаться от общения теткой и сокамерницей бывшей. А вдруг он выжидает и наблюдает, чтобы нанести удар по самым близким и родным. Так, чтобы было больнее. Но, что я смогу реально сделать? Следить за ними круглосуточно с газовым баллончиком наперевес? Ведро было бы в этот раз неприемлемо. Бред. И мой отказ от встреч с ними ничего не меняет, если Андрей захочет причинить им вред.

Нет, он не будет рисковать, и палиться из-за какой-то мелкой мести. На это его благоразумия хватит вполне.

Тут же его голос влез в мои мысли, как тонкий шепот на заднем плане в фильме: «Ты моя слышишь. Только моя. Только я имею право прикасаться к тебе, больше никто. Скоро мы будем вместе всегда, никто не сможет нам помешать. Ты не просто удовольствие. Ты как будто часть меня самого. Ты во всех моих мечтах, мыслях и фантазиях. Ты отравила мою кровь…».

Сердце заходило ходуном, тело из жара бросило в холод. Слабость такая. Что руки затряслись мелкой дрожью. Черт!

Врачи настоятельно проявлять осторожность и не волноваться. Я скорчила рожицу. Когда отправлюсь к праотцам, тогда и не буду волноваться. Достала из бокового кармашка сумки таблетки съела одну.

Наша с Мариной тюрьма по большей части сгорела и выгорела. Осталась небольшая часть «белой комнаты» с манекенами. Но тюрьма в моей голове осталась на месте, только сменились внешние декорации. Теперь это милая квартирка, тихая работа, упорядоченность и постоянство. А такое ощущение, что за мной по пятам везде конвой холит, даже в туалет. Нигде меня не оставляет. Этот конвой – мои собственные мысли. От них и в туалете не спрячешься. И то же самое ожидание «когда, когда, когда же уже…».

Иногда я ловлю на себе задумчивый взгляд моего психолога. Ее теплая, сухая ладонь ложится на мою:

– Все закончилось. Понимаешь? Все закончилось.

Хочется припасть к ее груди, разрыдаться и рассказать, что на самом деле гложет мою истерзанную душу. Одного боюсь – отправят в психушку. Нет никакого второго маньяка. Есть один и он мертв. Дело закрыто. А у девушки похоже шиза на этой почве, вот и выдумывает всякие небылицы. Так мне видится наш последующий после моего признания разговор. Поэтому язык прикусываю. Оказаться в психушке совсем не хочется.

Когда-то бывает, наступает апатия, и я засыпаю мертвецким сном на своем диване, наверное, просто организм бастует против такого его нещадного использования. Но, проснувшись среди ночи от своего собственного крика и в слезах, опять забиваюсь в угол и трясусь до рассвета.

М-да, так скорее сама подохну, и никому трудиться не придется. Но и жесткая самоирония не помогает от этого тотального страха. Не знаю, правда, чего же я на самом деле боюсь больше?

Того ли, что он меня найдет и убьет? Нет. Пусть хоть кожу сдирает медленно, все равно. Знаю, что просто так не отделаюсь. Наказание будет серьезным.

Тогда чего же?