Куколка

О: Кучером к покойной миссис Олдфилд. Но вскоре его рассчитали — не просыхал. С тех пор жил что в рот, то и глот: какое-то время служил писцом у нотариуса, потом мойщиком окон, носильщиком — кем только не был. Голь беднее лохмотья.

В: Видно, тот еще прощелыга.

О: Как говорится, роль на него писана: бахвал первостатейный, язык что помело. Дик безъязыкий, а малый вроде Джонса, решили мы, уболтает любые подозренья, какие вдруг возникнут на постое. По виду шалопут, но даже пьяный знает, про что держать рот на замке. Не олух и не бесчестнее других.

В: Хорошо. Теперь об горничной.

О: Забыл сказать, мистер Бартоломью уведомил, что с нами едет девица, но я увидел ее только в Стейнсе. Мол, та самая барышнина конфидентка, кою за усердье уволили. Мистер Бартоломью пристроил ее в Лондоне, а теперь она воссоединится с прежней хозяйкой. Поначалу я к ней особо не приглядывался — служанка и служанка.

В: Ее представили Луизой? По-иному не величали?

О: Нет, сэр, других имен не слышал.

В: Не показалась ли она изнеженной и надменной?

О: Ничуть, сэр. В повадке тихая и скромная.

В: Однако хорошенькая?

О: Прелестные глазки, сэр, а что еще надо? Вдобавок учтива, когда осмелится заговорить. Я б назвал ее миловидной, однако, на мой вкус, слишком тоща. Но, скажу я вам, есть большая загадка и в ней, и в слуге господина.

В: А что он?

О: Не говоря уж об природных изъянах, таких слуг я не встречал. Когда впервые его увидал, я б не принял его за лакея, ибо ливреи он не носит. Взгляд дурной, и вообще держится так, словно не бывал в приличном обществе и не питает почтенья к господам. За всю поездку ливрею он так и не надел и выглядел больше крестьянином иль бродягой-ирландцем. Всех дичился, кроме хозяина и служанки. Но то еще не самая загадка, было что и почуднее.

В: О том после. Вернемся к путешествию. Всем заправлял мистер Б.?

О: В том, что касалось маршрута. Он опасался людной бристольской дороги, полагая, что дядюшка мог поставить сторожевых у Мальборо иль Бристоля. Оттого мы взяли на юг — вроде как до визита к бидефордской сестрице справить кое-какие дела в Эксетере.

В: Стало быть, еще до начала поездки он сказал, что направляется в Бидефорд?

О:

Да. А также просил совета в маскировке — мол, сие ему внове, а мы в притворстве понаторели. Так что мы его наставляли.

В: Где вы встретились?

О: Было решено, что днем раньше мы с Джонсом возьмем экипаж до Хаунслоу и заночуем в «Быке».

В: То бишь двадцать пятого апреля?

О: Да. Там нас ждут лошади, на которых спозаранку мы отправимся по дороге на Стейнс, где встретимся с мистером Бартоломью, его слугой и девицей. Так и вышло. Мы увидали их за милю до Стейнса.

В: Откуда они приехали?

О: Не ведаю, сэр, об том ничего не говорилось. Может, переночевали в Стейнсе, выехали, а затем повернули обратно. Во всяком случае, компания наша в городе не останавливалась.

В: Встретились без происшествий?

О: Безо всяких. Не скрою, в душе имелось легкое томленье, как перед приятным, но рискованным приключеньем.

В: Что вам заплатили до начала путешествия?

О: Согласно уговору, я получил свой и Джонсов задатки. На расходы.

В: Сколько?

О: Десять монет мне, одну — Джонсу. Золотом.

В: А остальное?

О: В последний день со мной рассчитались векселем, который я обналичил.

В: Где?

О: У мистера Бэрроу с Ломбард-стрит.

В:

Тот, что торгует с Россией?

О: Он самый.

В: Идем дальше. Мелочи отбросьте. Подробно изложите, как вы поняли, что мистер Бартоломью не тот, за кого себя выдает.

О: Скажу по чести, подозренья не замешкались. И часу не проехали, как доверье мое пошатнулось. Я следовал за Джонсом, кто буксировал вьючную лошадь. Есть разговор, шепнул мой выпивоха, но ежели недосуг, язык попридержу. Говори, разрешил я. Глянув на девицу, что амазонкой ехала с Диком, он и говорит: мистер Лейси, говорит, кажись, я уже видал сию дамочку, но только, сдается мне, никакая она не служанка. И рассказывает, что два-три месяца назад видел, как она входила в бордель, что за Сент-Джеймсом. Бывший с ним приятель поведал, что девица сия лакомый — извинюсь за выраженье — кусочек в заведенье, кое попросту кличут «У мамаши Клейборн». Вообразите, как я был ошарашен, сэр! «Да верно ль?» — наседаю на Джонса. Тот завилял: поклясться не могу, ибо видел мельком, да еще при факеле, может, и обознался, но уж больно похожа. Признаться, я оторопел, мистер Аскью. Слыхал я об доходах от сего ремесла и об том, что знакомым сластолюбцам бандерши поставляют девок на дом, но в голове не укладывалось, чтоб этакую мамзель отправили в дальнюю поездку. Да и зачем? Мерзко думать, что мистер Б. меня так подло обманул, к тому ж немыслимо, чтоб известная шлюха вдруг нанялась в служанки. Короче, сэр, я сказал Джонсу, что он определенно ошибся, но при удобном случае пусть порасспросит девицу — может, что и прояснится.

В: Не знал ли Джонс прозвища той шлюхи?

О: Ни клички, ни имени, сэр. Сказал лишь, что завсегдатаи окрестили ее Стыдливицей.

В: Отчего так?

О: Распаляя похотливый аппетит, всегда изображала целомудрие.

В: В строгом платье?

О: Видимо, так.