Куколка

О: Ничего, сэр, кроме вынужденного обитанья в одной комнате, об чем я уже сообщал. После ужина мистер Б. принес извиненья и углубился в бумаги. Он еще читал, когда я отошел ко сну, ибо непривычен к этаким переездам.

В: Тонтонская дорога стала последней в совместном путешествии?

О: Да, сэр.

В: Что-нибудь скажете об том дне?

О: Пожалуй, только одно: в конце пути мистер Б. с Диком, а потом с девицей отъезжали в сторонку — вроде как оглядеть местность.

В: Прежде такого не бывало?

О: Нет, сэр. Оба раза они поднимались на попутные взгорки. Дик показывал на что-то вдали.

В: Мистер Бартоломью не дал каких-нибудь пояснений?

О: Мол, выглядывает удобную дорогу. «Мы близки к цели?» — спросил я. «Уже на пороге, Лейси, — ответил он и добавил: — Твое любезное услуженье почти окончено». По их отлучкам мы с Джонсом об том уж догадались.

В: Но всего шестью неделями ранее мистер Бартоломью и его слуга уже побывали в сих краях, не так ли? И служанке они были знакомы. Зачем же выискивать дорогу?

О: Мы сами подивились, сэр. Однако, не будучи посвященными в их планы, решили, что они высматривают тайные тропы, ибо мы приблизились к местам, где их могла подстерегать опасность.

В: То был первый знак, что назавтра вы расстанетесь?

О:

Да, сэр. Не скажу, что я удивился: до Бидефорда оставалось менее дня пути, а потому следовало поостеречься.

В: Теперь обо всем, что происходило в «Черном олене».

О: До ужина все было как всегда. С той лишь разницей, что мистер Б. попросил уступить ему лучший номер, каковой прежде отводился мне. Мол, нынче он вряд ли уснет и станет расхаживать по комнате, а иные приличные покои тесноваты.

В: Другой причины вы не увидели?

О: Пожалуй, еще то, что одна комната выходила на задворки и сад, а другая — на площадь. Помимо просторности, иных преимуществ она не имела.

В: Продолжайте. Об чем говорили после ужина?

О: Сначала он поблагодарил меня за терпенье — дескать, я мирился с его молчаньем и тем, что, как он выразился, его будто нет, хотя человеку моего склада этакое общество в тягость. Однако я справился с ролью, за что он мне признателен. Я ответил, что еще лучше сыграл бы, ежели б точнее знал финал. Мистер Б. вновь пустился в туманные намеки, из коих я вывел, что он вовсе не уверен в успехе своей затеи. Вот тут я слегка его приободрил. Мол, не выйдет нынче, можно еще раз попытаться. На что он ответил: дважды Рубикон не переходят, теперь иль никогда и еще что-то в том же роде. Я попенял ему за чрезмерное отчаянье. После чего он разразился очередной фантазией, коя меня встревожила. Вы же, говорю, не в трагедии, где гибель героев предопределена. Но что, ежели в его пьесе нет ни Ромео, ни Джульетты, ответил он, а затем огорошил новым вопросом: как я повел бы себя с тем, кто проник в тайны будущего?

В: Как так — проник?

О: Он не растолковал, сэр, но подал сие как притчу: дескать, посредством наук, но не колдовства некто обрел знанье обо всем, что нас ожидает. Скажем, я ему поверил, однако не лучше ль мне остаться в неведенье? Сию иносказательность я понял как нежеланье открыть истинную цель его затеи. Не скрою, сэр, я осерчал, ибо сим он вроде как признался, что обманул меня, нарушил слово. Я все ему высказал. Мистер Б. клятвенно заверил, что сие ради моего же блага, что не имеет преступного умысла, и присовокупил: встречи с некой особой он жаждет, как юноша свиданья с возлюбленной, а поэт с Музой (этак вот выразился), но до сих пор ему препятствовали.

В: Каким образом?

О: Не сказывал.

В: Но кто чинил препоны?

О: Не ведаю, сэр. Он был точно скала. «Может, дело чести?» — спросил я. В ответ мистер Б. грустно усмехнулся: тогда при нем имелся б секундант, да и не стоило забираться в этакую даль ради того, что можно разрешить в Гайд-парке. К несчастью, тут меня отозвали — мистер Бекфорд, тамошний викарий…

В:

Знаю, я его допросил. Прежде вы с ним знались?

О: Нет.

В: Ну и бог с ним. Вы вернулись к мистеру Бартоломью?

О: Да, но он переменился, словно в мое отсутствие решил, что уже и без того сказал лишку. Нет, учтивость он сохранил, но стал нетерпимее к моим сомненьям. На столе лежали бумаги, в коих я углядел какие-то знаки и узоры, подобные геометрическим либо астрономическим фигурам. Сунув мне листок, он спросил: может, сие шифрованное посланье бунтовщиков к Якову Стюарту?

В: Как бы в насмешку?

О: Ну да. Потешался над моими опасеньями — а ну как он приехал колдовать с тамошней ведьмой? Затем посерьезнел: перед могуществом, знаньем и мудростью того, встреча с кем ему так желанна, он ничтожен, как перед ним безъязыкий Дик. Возможно, он руководствуется глупой мечтой, однако душе его ничто не угрожает. Видите, мистер Аскью? Сплошные загадки. Вроде что-то поведал, а по сути — ничего.

В: Может, он говорил об ученом-затворнике?

О: Поди знай. В беседе я справился у мистера Бекфорда, нет ли в округе каких-либо ученых особ, но тот сказал, что обитает в пустыне. Именно так и выразился.

В: Не было ль каких намеков, далёко ль до той персоны?