Кукольный загробный мир

А вспомнить действительно имелось что. Эти события происходили еще до основания Великого Триумвирата. Жил-был в школе учитель труда, звали его Пимыч (в миру Клязинцев Павел Ефимович). Делал он вместе с учениками табуретки да другие бестолковые вещи, многие из которых тут же разваливались. Увы, в своей учительской ипостаси Пимыч не обладал оригинальностью: как и другие преподаватели уроков труда, он был слаб к алкоголю, часто приходил в школу с похмелья, а мощный перегар, постоянно идущий от него, не заглушал даже обильный запах тройного одеколона. Был в школе и другой учитель, Матвей Демидыч. Как-то на уроке истории он рассказывал о культе личности Сталина И. В. и, казалось бы, ни эти люди, ни сами события никак меж собой не связаны. Но Парадову пришла вдруг в голову идея организовать собственный культ личности: уж слишком скучно ему жилось, наверное. Тогда он подумал, а вот Пимыч — чем не идеал для подражания? Разве он недостоин поклонения и народного почитания? Так примерно образовалась организация ТИП: за простенькой аббревиатурой здесь скрывалась чуть ли не пролетарская идея. Товарищество Имени Пимыча росло с каждым днем, включая в свои ряды все новых адептов. Бывало, идет Пимыч по коридору пошатываясь, а тут ученики вдруг становятся в одну шеренгу по сойке смирно и преданно смотрят ему в глаза. Кто-то даже отдает воинскую честь. Павел Ефимович ни с первого и ни со второго раза не сообразил, что вообще происходит, изумленно поглядывая в ответ на своих юных фанатов. Дело пошло еще дальше, возникла мода вскидывать руку вверх, как нацисты, и кричать друг другу приветствие: «Слава Пимычу!» Девчонки, наблюдая за этим неистовством, крутили пальцем у висков. В обиход все чаще входили следующие выражения: «если Пимычу будет угодно», «на все воля великого Пимыча» и так далее… Но и это не все. Где-то в красном уголке рядом с портретом Ленина поставили такой же большой портрет трудовика, изображенного в кепке и спецовке, со строгим наставительным взглядом. Старшеклассники иногда забегали туда, падали на колени перед образом и восклицали:

«Пимыч, вразуми нас! Наставь на путь истинный!» Провинившихся в чем-либо младшеклашек они чуть ли не силой тащили в красный уголок, заставляя просить прощения пред ликом Вождя. Портрет, правда, приходилось постоянно прятать от учителей. Те уже заподозрили неладное, но никак не могли разобраться, в чем это неладное заключается. А ученики во главе с Алексеем Парадовым создали вокруг своей секты массу тайн и легенд, по одной из которых Пимыч — жил вечно. И не пьяница он никакой вовсе, а просто время от времени принимает эликсир, продлевающий годы бессмертной жизни. Если кто прогулял хоть один урок труда, ему тут же грозила анафема и изгнание из организации. К любимому учителю разрешено было обращаться только так: сэр. Например, сделает кто-нибудь табуретку и спрашивает: «посмотрите, сэр, я все правильно сделал?» Павел Ефимович был хоть и алкаш, но уж точно не дурак, он быстро смекнул, что над ним просто прикалываются. И его это все больше и больше раздражало. Однажды он крикнул в ярости: «вы у меня не табуретки, вы гробы себе делать будете!»

Цитируя Мудреца, данный афоризм разнесли по всей школе. А потом фанатизм сам собой пошел на спад, члены организации ТИП немного поумнели, кривляться надоело. Впрочем, Павел Ефимович еще долго ходил по коридорам и оглядывался: не вскидывает ли кто руки в его честь? Он даже стал немного тосковать по неразумию своих учеников. Все ж какое-никакое, а внимание…

Ладно, теперь в прошлом все.

Стас увидел на одной из книг по физике изображение звездного скопления, закрученного в спираль, и мечтательно произнес:

— Да-а… когда-то люди полетят к другим галактикам!

— Ну ты замахнулся, — Кирилл поправил наконец смятую кровать и застелил на нее покрывало, приторно насыщенное красными цветами. — Еще Марс не освоен. Ты хоть знаешь, что до ближайшей к нам Андромеды два миллиона световых лет?

— Согласен, не скоро это произойдет — году к 2500-му, не раньше. Эх, не доживем…

— Как знать, бросишь пить, курить, начнешь заниматься спортом — авось и доживешь?

Стас даже не сразу понял, что над ним подтрунивают, и его серьезный взгляд сменила горькая ухмылка:

— Прикалываешься? Ты сам хоть во что-нибудь светлое веришь? К примеру, что социализм на всей планете победит.

Танилин, застегивая рубашку, не обнаружил на ней одной пуговицы, самой важной, что пузо прикрывает. Поэтому залез под кровать, шаря там рукой и на ходу озвучивая первые пришедшие в голову мысли: