Куликовская битва

Как реально происходило «поучение» полков, можно раскрыть на примере тактически и хронологически близкого событиям 1380 г. описания, связанного с Грюнвальдской битвой: «Великий князь Литвы (Витовт. — А. К.) в этот день (6 июля 1410 г. — А. К.) занимался построением литовского войска, разделив его по стародавнему обычаю предков по клиньям и отрядам[135] (per cuneos et turmas)… Такие клинья, сомкнутые и скученные, не допускали разряженности рядов, но один клин держался раздельно от другого… Под конец великий князь Литвы предоставил этим клиньям сорок знамен, которые мы называем хоругвями (banderia), и велел каждому клину и отряду следовать под своим знаменем и подчиняться своему начальнику»

[136].

Как при Грюнвальде, так и на Куликовом поле кроме знамен отдельных подразделений развевалось и общевойсковое, великокняжеское. Оно находилось в большом полку, было красным, с изображением нерукотворного Спаса[137]. Это знамя в сражении располагалось в зоне видимости всех полков и служило для них своеобразным ориентиром во время боя и маневра. Местонахождение главнокомандующего и главного знамени определяло центральное местоположение большого полка. Но заслуживающему признания сообщению В. Н. Татищева: «Тогда (утром в день битвы на Куликовом поле. — А. К.) князь великий созва вся князи и уложиша, яко князю великому быти в средине и смотрети на вся полки, камо потребно будет помогати»[138]

. Действительно, как свидетельствовали источники, Дмитрий Иванович в начале сражения был в большом полку. Известие Татищева не расходится с приемами полковождения того времени, заключавшимися в посылке находящимся в боевых порядках полководцем подкреплений на помощь отрядам, уже вступившим в сражение. Например, в Грюнвальдской битве, по тактическим деталям близкой Куликовской, один из главных предводителей союзной армии, Витовт, в ходе боя «действовал среди польских отрядов и клиньев, посылая взамен усталых и измученных воинов новых и свежих и тщательно следя за успехами той и другой (воюющей. — А. К.) стороны»[139]. Своевременное введение в дело резервов сыграло немалую роль в победоносном для славян исходе исторической битвы. Скрытые резервы (о чем пойдет речь ниже) были выделены русским командованием и на Куликовом поле. Не был ли этот опыт в какой-то мере учтен польско-литовской коалицией 30 лет спустя?

Объезжая выстроившиеся в боевом порядке полки, Дмитрий Иванович давал воинские наставления. Сказание о Мамаевом побоище сохранило подробности, которые обычно опускались при описании других военных эпизодов средневековья. Ободряя за день до битвы ратников, полководец говорил о главнейшем правиле успешного боя: нерушимости и строгом порядке строя. «Зде пребудите, братие, на местех своих немятущеся. Койждо вас ныне учредитеся, утре (т. е. 8 сентября. — А. К.) бо неудобь мощно так учредитися;

[140] уже бо гости наши приближаются»[141]. Сам вид подготовившегося к схватке войска вселял в бойцов уверенность к ратному подвигу, которого Русь ждала «за многа дни»[142].

Драгоценные подробности построения войска сохранились в росписи «уряженных» перед битвой полков, находившейся в составе Новгородской 4-й летописи по списку Дубровского[143]

. Источник дошел в рукописи, относящейся к 40 м гг. XVI в., но по своим сведениям восходит к более раннему времени. Составитель этой летописи, как считает С. Н. Азбелев, пользовался материалами не только новгородского происхождения, но и московского государственного архива,[144] и, уточню, записями военного делопроизводства, которые для XIV в. вполне допустимы[145]. В пользу достоверности «разряда» полков по списку Дубровского, как будет показано ниже, следует отнести его соответствие с имевшей место после сражения записью о потерях полковых командиров. Полки рассматриваемой росписи по описанию, правда, совершенно не совпадают с теми, что эпизодически упомянуты при описании битвы в Сказании о Мамаевом побоище. Это расхождение, по-видимому, объясняется тем, что в Сказании использована только роспись полков коломенского смотра, перенесенная, да и то частично, на перипетии самой битвы. Упомянутые в Сказании имена военачальников и названия ратей знакомы нам по Коломне, но почти не дополнены таковыми подоспевших позже пополнений[146]. Между тем на берегу Дона произошло перестроение армии из походного в боевой порядок. Изменились ее состав и численность, на передний план выдвинулись, видимо, иные формирования и их новые командиры. Умолчание списка Дубровского о некоторых известных по Коломне отрядах не должно смущать. Областные рати были разновеликими. Мелкие отряды объединялись с другими, укрупнялись. Вполне закономерно, что на месте исчезнувших старых могли появиться новые соединения. Общая компоновка армии подверглась переоформлению.