Кумтрест

Васильев понял, что Зубов пока сам не знает, какую позицию выбрать по отношению к новому начальнику. У него такой неадекватный руководитель тоже был впервые.

ИК-12. Хотим обратно

Осужденный Натубин уехал, но сука оставил своё наследие осужденным в ПКТ. Оно вылилось в коллективную жалобу на имя прокурора города по поводу нарушения их прав. Прокурор естественно её не увидел и вряд ли вообще узнает об этом факте. Шмаров внимательно изучил, что написали зэки и для себя сделал выводы. Он однозначно мало уделяет времени осужденным, содержащимся в помещение камерного типа.

В жалобах прокурору было указано много претензий. Постоянные избиения во время передвижения по коридору и недостаточная медицинская помощь. Отсутствие культурно-массовых мероприятий в личное время. Осужденные хотят слушать новости по радио «Эхо свободы» и хотели бы выписывать журнал «Маленький город» и «Старую газету». Они хотят читать Солженицына, а не целыми днями изучать правила внутреннего распорядка в ИУ. Ещё они требуют иметь при себе предметы культа. Кратко, но со смыслом.

Шмаров понял, что полетели первые ласточки, которых он воспринял соответственно в своей манере. Он выбросил все жалобы в урну и каждого отдельно отпиздил в кабинете. Через неделю письменные жалобы повторились. Шмаров поделился этой проблемой с Геной Адогамовым, который, недолго думая, предложил организовать музыкальную программу для осужденных ПКТ. Осужденные хотят культуру, значит надо её им дать.

Андрей Шмаров и Гена Адогамов подготовили проект комнаты со звукоизоляцией. Руководство его утвердило практически не глядя. Осужденному, находящемуся в этой комнате, не оказывалось физическое воздействие. Зэка садили в комнату и включали громко музыку. Если через несколько суток он пытался заснуть, ему этого не давали сделать преданные активисты администрации. Они дежурили по графику рядом с комнатой. Через трое суток зэк был готов на всё, лишь бы его не трогали. Одно упоминание о том, что его туда опять посадят, ставило его по стойке смирно.

Единственным минусом было то, что зэкам не давали ходить в туалет. Комната всегда была засрана и зассана. Минусом это было естественно для администрации учреждения. Иногда приходилось туда заглядывать и дышать этим говном. В качестве очередного психологического насилия — это был даже огромный плюс.

Одновременно с этим проводили ещё одно мероприятие. Когда зэки были на прогулке, специально обученный петух глубоко забивал очко тряпкой. В течение суток в камере было невыносимо находиться. Зэки жаловались, пытались прочистить канализацию сами и тут же было водворены в ШИЗО. Осужденным запрещается засорять санузлы в камерах и устранять неполадки своими силами. Соответственно ПКТ автоматически продлевалось и выход в СУС отдалялся с шагом в пятнадцать дней.

Раз в сутки перед прогулкой Шмаров устраивал учения по пожарной безопасности в каптёрке ПКТ. Он заливал водой сигареты и спички, которые потом выдавал на прогулку полностью сырыми. За время прогулки они высохнуть не успевали, и зэки оставались без сигарет. Вернее, у зэков были и сигареты, и спички, но в законе нигде не указано, какова должна быть их влажность. Учения по пожарной безопасности в законе были чётко прописаны.

Про медицину Шмаров тоже не забыл и прописал всем лечебные клизмы. От холодной воды с марганцовкой зэки быстро простывали и болели. Лечили их таблетками, слабительным и успокоительным в неограниченных количествах. От такого лечения они срали прямо в штаны, стоя в очереди в санузел.

Предметы культа Андрей выдал. Маленькие календарики с ликами святых. Каждому осужденному строго по одному календарику. Правда пригодились они только для подсчёта дней перевода в бесконечно удаляющийся СУС. В итоге картина получалась у осужденных ПКТ немного странная. Они все были с предметом культа на руках, обосранные, вонючие, простывшие, без сигарет, но с музыкой.

Через месяц все осужденные ПКТ хором просили Шмарова вернуть всё как было. Права прежде всего подразумевают обязанности и ответственность. Андрей сжалился и вернул всё обратно. Сделал он это потому, что в ПКТ не чем было дышать. Да и Подробинов сказал пожалеть младших инспекторов отдела безопасности, которые уже завыли от этой вони, преследовавшей их до самого дома.

ИК-50. Передовой опыт

Бобышкин много думал об Горлове, у которого были не совсем обычные методы подбора своих людей. Может так и надо делать, рассуждал Бобышкин, может так действительно надо работать? Вряд ли человек будет предан, не помня о том, что на него статья где-то в сейфе лежит. Может действительно так вся система работает, в которой важнее платить. Наверно даже не стучать, а просто платить, чтобы всё у тебя было хорошо. За всё это время, меня, продолжал размышлять Бобышкин, наверно могли раз в месяц привлекать к уголовной ответственности. Но я не нужен никому. Бобышкин переосмыслил своё отношение к тому, что значит быть под колпаком. Его колпак, как показала практика — это не клетка, это защита, платная, но защита.