Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку)

Через две минуты начинаем движение! Если не отойдете, мы будем вынуждены уничтожить заложников и прорываться с боем.

Среди ментов произошло какое-то движение, потом мы заметили, что они стали оттягиваться с соседних дворов.

- Выключите прожектор! Мы выходим! - прокричал я.

Милицейские машины покинули улицу. Мы вышли, накрывшись все вместе большим куском брезента, который нашли в доме, и, спотыкаясь, направились к "Москвичу". К нам ещё раз обратились в мегафон:

- Граждане! Повторяю - вы совершаете чудовищную ошибку, которая может стоить жизни вам и ни в чем не повинным людям. Положите оружие и сдавайтесь! Вы не выедете из города. Сейчас вы уже перешагнули грань. Вы рискуете не только своей жизнью.

Мы с трудом уселись в машину, посадив Натусю на заднее сидение, в серединку, между мной и Манхэттеном. Димка сидел рядом с Васей, оба с замотанными лицами, чтобы непонятно было кто ведет машину: заложник, или террорист. Мы, сидевшие сзади, накрылись одеялом, чтобы не видно было лиц и кто где сидит.

Выехали в открытые ворота, повернули направо, дождавшись, когда перед нами расступится шеренга вооруженных милиционеров. Мы ехали, выслушивая посылаемые нам вдогонку предложения одуматься и сдаться. Миновав перекресток и убедившись, что за нами никто не следует, мы поехали дальше, нырнули в какой-то переулок, где Вася распахнул двери машины, велев нам быстро вылезать. Упрашивать нас не пришлось. Мы повыскакивали, словно пробки из шампанского.

За руль Вася усадил свою Натусю и велел ей ехать подальше и в другую сторону, чтобы сказать милиции, когда её остановят, что ей положили на заднее сиденье мину и приказали не останавливаться, иначе взорвется.

Вася бросил в машину сложенные в несколько раз одеяла, захлопнул дверцу и замахал Натусе руками, мол, поезжай, не задерживай.

Натуся газанула, и "москвичонок" поехал, вроде как переняв сразу походку хозяйки, вперевалку, утицей. Мы пошли, прижимаясь к заборам, следом за шустрым Васей. Он оказался прав, велев супруге уезжать поскорее. Почти следом за её отъездом, в улочку въехал БТР, на подножке стоял кто-то в форме и командовал, куда ехать, прислушиваясь к шуму мотора "Москвича".

Идти нам пришлось недалеко. Вскоре Вася нашел калитку, в которую и застучал, довольно громко.

- Ты чего, охренел?! - ухватил его за руку Димка. - Всю улицу перебудишь!

- Иначе моего кума не поднимешь, - оправдывался Вася, - особенно, если он перед сном принял.

- А что, часто принимает? - поинтересовался Манхэттен.

- Кум-то? - почесал в реденькой прическе Вася. - Часто. Перед сном так обязательно.

Подумал и добавил уважительно:

- Режим у него. Строгий такой.

Соблюдающий режим кум вывалился на улицу в буквальном смысле слова. Он вышел на крыльцо и тут же с него грохнулся. Вася бросился в незапертую калитку, помогать куму подняться.

- Ты чего же, гад, долбил в ворота на всю улицу, когда они даже закрыты не были? - сердито выговаривал ему Димка, помогая поставить на ноги совсем вроде того не желающего кума.

- Ну как же зайти, не постукав? - непонимающе посмотрел на него Василий.

Димка только рукой махнул.

Мы заволокли кума в дом. Он сидел, поддерживаемый Васей, на табуретке, с которой все время норовил завалиться на пол, и разговаривал, судя по всему, с марсианами, поскольку мы ни слова не понимали из его речей.

- Ну и как он вывезет нас из города? - спросил я у Васи.

- Как это так - как? - удивился тот. - Обнакновенно, на машине он нас вывезет.

- Да его в таком виде с машины снимут, и салон весь перероют.

- Не, у него не перероют. И к нему не подойдут. Я сказал вывезет, значит - вывезет.

- Он даже лыка не вяжет.

- К утру прочухается, - уверил Вася.

- Ты что, сдурел?! - вырвалось у меня. - Утром выезжать из города?! Да к утру перекроют все ходы и выходы.

- Ну, все ходы и выходы никогда не перекроют, - без тени сомнения ответил Вася. - А утром самое будет надежное. Посмотрите. И чего боитесь? Зачем тогда брались за такие дела, что бегать приходится? Я же с вами поеду, я не боюсь. А я себе что - враг, что ли?

Он задумался и ответил сам себе:

- Нет, я себе не враг. Значит, уедем из города. Лимон на дороге не валяется. А тем боле, целых девять. Спать давайте.

- А кто разбудит? - спросил Дима.

- Петька разбудит, - беспечно отозвался безответственный Вася.

- Какой такой Петька?! - уже не выдержал Манхэттен.

- Как какой? - зевнул Василий. - Кум мой. Его Петькой кличут.

- Как же он проснется, когда он в таком виде?

- А чего? Вид как вид. У него завсегда такой. А встанет он точно. Это будьте спокойны.

Петя встал вовремя и сам. И даже меня разбудил. Когда я проснулся от того, что кто-то ощупывал мое лицо, то увидел над собой совершенно заплывшую харю, жутко измятую, с глазками-щелочками. Петя хватал грязной лапой мое лицо, при этом спрашивал:

- Хтой-то? Хтой-то? Это я чтой-то, али нет? У меня чо, рожа что ли отвалилась? Чой-то она не на месте?

В этот момент он попал своим грязным пальцем прямо мне в рот. Я отпихнул его руку и вскочил:

- Эй! Мужик! Это не твоя рожа, а моя, - отвел я в сторону его протянувшиеся ко мне руки.

- А хтой-то? - спросил он.