Купидон поневоле (СИ)

— Да, — подтвердил Роман. — Всё верно. Но я не намерен на этом останавливаться. Уверен, мне не надоест узнавать о Кате что-то новое, она очень многогранная личность.

— И чем же она интересуется?

Катя явственно почувствовала, как мать словно сгруппировалась, задав этот вопрос. Вопрос с подвохом. Сгруппировалась для того, чтобы нанести удар в случае неверного ответа.

— Боюсь, я пока не обо всех интересах и секретах знаю, Валентина Ивановна. Но исправлюсь. Например, мне до сих пор интересно, почему у Кати глаза то цвета карамели, то с зеленцой, как сейчас.

Мама изогнула бровь, а Катя опешила. Она-то, как и мать, знала, что это линзы. Только вот носить их начала после нового года, и Амурцев не мог видеть ее родной цвет глаз.

«Хотя, наверное, уже просто сняла линзы в нашу первую встречу», — решила она.

— А еще, — тем временем продолжал Амурцев, — Катя очень творческая девушка. Она прекрасно рисует и танцует.

— Кто? Моя Катя? — явно изумилась Валентина Ивановна и победно улыбнулась: — Похоже, вы плохо знаете мою дочь, Роман!

Катя словно со стороны смотрела, как падала на стол челюсть мамы после ответа Амурцева:

— А может, наоборот?

Но родительница быстро взяла себя в руки, отрезала:

— Ой, я совсем про пирог в духовке забыла… Катя, поможешь?

И они отправились на кухню.

Как только дверь закрылась, мать зашипела:

— Катя, это что за невыносимый мужчина? Он тебя знает без году неделя, угодить пытается, как королеве! Ты понимаешь, зачем это ему?

— Нет. — Катя и правда не понимала.

— Вот видишь, — подняла палец мать. — Что бы ты без меня делала! Играет он с тобой, как кошка с мышкой. Против матери настраивает, себя в выгодном свете выставляет. Пытается приписать тебе какие-то качества, чуть ли не на руках носит. А всё чтобы завоевать, поиграть и бросить. У него, поди-ка, блокнотик имеется, в котором он учет покоренных девиц ведет. Пополнить их ряды мечтаешь?

— Мама! — попыталась возразить Катя.

— Не мамкай! Я таких сразу узнаю. Франт и щеголь. В постель он тебя затащить хочет, дочь, только и всего. Помяни мое слово. Наиграется и оставит с разбитым сердцем, а лечить его потом мне.

— Неправда! — вспылила Катя. — Он и так любую получить может, зачем ему я?

— Ну что ты как дурочка? Любая ему не интересна. Он же охотник. Чем сложнее цель, тем интересней.

— Я не цель! — взвизгнула Катя.

— Он же не действует в лоб, так? — нависла над дочерью Валентина Ивановна.

— Ну, так, — нехотя признала Катя.

— Галантный, услужливый, веселый. Так?

— Так.

— Выполняет просьбы твои, угодить пытается, так?

Катя уже молча кивнула.

— Заботливый и внимательный, соглашается, даже если ему явно это ни к чему?

«Угу, — мрачно подметила про себя Катя. — И с тобой вот встретиться зачем-то согласился…»

— Интересы твои подмечает, дифирамбы поет, особенно когда вроде бы и не за что?

Катя нахмурилась.

— Скоро в любви признается, вот увидишь, — уставила руки в боки мать. — Потом и до постели недалеко. А там в лучшем случае несколько недель покувыркается с тобой, ты влюбишься окончательно, поверишь, сердце ему раскроешь, и… сразу ему надоешь. Плюнет он в душу тебе!

— Мама, давай закроем эту тему, пожалуйста! Не наговаривай на Рому!

— Как скажешь, — фыркнула Валентина Ивановна. — Но ты еще вспомнишь мои слова.

Она развернулась и пошла в зал. А Катя всё стояла и переваривала сказанное.

Нет, в то, что родительница наговорила об Амурцеве, не верилось. Да и кто они друг другу? Больно можно сделать, только если чувства есть, ведь так? А какие у нее чувства к Роме? Никаких. А у него к ней тем более.

Катя решила: маме не удастся испортить этот вечер. Она расправила плечи, вздернула подбородок, нацепила на лицо легкую улыбку и отправилась в зал.

Глава 26. Новый договор

Роман вез задумчивую и молчаливую Катю домой.

После того как Валентина Ивановна с поджатыми губами вернулась в зал, а следом за ней и сама Катя с показной улыбкой и потухшим взглядом, он понял, что не желает оставаться здесь ни минутой дольше.

Нет уж, раз его Карамельке тут плохо, надо вызволять, и срочно. Роман еле сдержал желание обнять и утешить ее прямо там.

Очевидно же: мать во время разговора на кухне явно не долгой совместной жизни дочери желала и не датой скорой свадьбы интересовалась.

Роман наплел, что у них билеты в театр и увел свою девочку из логова Валентины Ивановны. Понял, что всё сделал правильно, когда Карамелька наградила его благодарной улыбкой.

Он и до поездки подозревал, что легко не будет. Особенно учитывая, как бегал взгляд Кати, когда она просила его поехать к матери.

Но такое? Реальность превзошла все его худшие ожидания. Амурцев словно видел тянущиеся от матери к дочери щупальца. Валентина Ивановна буквально душила Катю, словно осьминог, подавая это всё под соусом материнской любви и заботы.

Амурцев сразу понял, что Катя пошла в отца. Ничего общего с матерью. И слава богу. А когда Плошкина-старшая окинула его неприязненным взглядом и открыла рот, окончательно в этом убедился.

Похоже, сама мать твердо верила, что знает, как лучше для Кати, начиная с выбора еды.