Курьер из Гамбурга

– Левушка передавала письма мадам, а та отдавала их Бецкому. Иван Иванович Бецкий видит Их Величество каждый день. Я могу сразу отдать письмо Бецкому.

– Когда он следующий раз будет в Обществе.

– Надо у Глаши Алымовой спросить.

– Ну вот, еще и Алымова. Ей-то зачем об этом знать?

– Глаша Алымова любимица Бецкого. Он для нее что хочешь сделает.

– Старый греховодник!

– Ну зачем ты так, Наташенька? У него к Алымовой чистые, отеческие чувства.

– Дитя вы еще, мадемуазель Варя. Но не об этом сейчас надо думать. Письмом к государыне вы поможете не только Бакунину, но и сестре вашей Глафире Турлиной. Сама-то она никак не может попросить заступничества у государыни.

Первый раз за время разговора глаза Вари загорелись надеждой.

– И то правда. Все мы дети Их Величества. А тут такой случай…

Письмо было не только сочинено, но и написано. Предусмотрительная Наталья захватила с собой и бумагу, и чернила. Текст был составлен так ловко, словно над текстом потрудился прирожденный дипломат. Вроде все, что требуется объяснили, но при этом ничего выходящего за опасные рамки.

Вначале трепетные слова: припадаю к стопам Вашим… прошу справедливости… умоляю о защите… И просит вроде не столько за жениха, Федора Бакунина, сколько за несчастную, обиженную судьбой сестру. «О, Ваше Величество! Это грустная романтическая история. Такого и во французских романах не прочитаешь, и только на русской ниве могут произрасти такие экзотические фабулы».

Сирота, обиженная опекуном, живет в деревне. Спасаясь от грозящего ей брака со стариком, оная сирота бежит в мужском платье в Петербург. Но выясняется, защиту искать не у кого, друзья покойного отца либо в отъезде, либо уже закончили свой земной путь. От безвыходности сирота живет по чужим документам, уверенная в том, что обладатель их умер. Помогают сироте масоны. В поисках справедливости сирота, сохраняя мужское обличье, знакомится с Федором Бакуниным. Далее подробно объясняется, почему именно с Бакуниным и при чем здесь сама Варя Бутурлина. Но тут вдруг появляется подлинный обладатель документов. Он не умер, его зовут фон Шлос. Глафира Турлина опять вынуждена бежать. Немец Шлос настаивает на обыске в комнате Глафиры. При обыске полицейские находят некий список и начинают подозревать всех и вся.

«Список сей всего лишь перечень важных масонских фамилий, и в нем значится имя моего возлюбленного жениха Федора Бакунина. Я ног под собой не чую от горя и смертельно боюсь, что по вине несчастной сестры моей, на него, Бакунина, упадет тень несправедливых подозрений. Он совершенно невольно замешался в чужие дела». Далее слова надежды, веры, любви, умиления и никакого намека на страшные слова «арест» и «заговор».

10

О нелепой смерти капитана Наумова судачили в полку много времени. Гриня Вернов от этого известия как бы помешался, неделю пил без продыха, а потом предстал перед полковым командиром отмытый, подтянутый, собранный, на все вопросы отвечал «так точно». И только при упоминании имени покойного друга, он хоть и сохранял видимое спокойствие, невольно хватался за щеку, пытаясь скрыть появившийся вдруг тик.

Смерть Наумова не остудила голов «боевой группы». Идея заговора всех по-прежнему занимала, решено только было отложить исполнение на некий, пока неопределенный срок. Голосованием постановили поставить во главе боевого предприятия Григория Вернова На время было решено прекратить сходки. Кнышу поручили связаться с Бакуниным, изложить суть дела и сказать, что группа ждет дальнейших указаний. Настроение у всех было нервное.

Свои новые обязанности Вернов принялся исполнять с необычайной прытью. Он тут же подрался на дуэли с однополчанином. Честь превыше всего! Вернову показалось, что сей гвардеец отзывается неуважительно о покойном Наумове, мол, был вояка, боевой офицер, а смерть принял смешную, словно барышня, погиб от молнии. Бились на шпагах. Гриня проткнул противнику бок. Рана не была смертельной, но насмешник попал в лазарет.

Ранее начальство сквозь пальцы смотрело на шалости Вернова, а тут вдруг и обозлилось. Решили так: если раненый через две недели встанет на ноги, замнем дело, а в противном случае, коли случатся осложнения или, не приведи Господь, смерть, то будем судить поручика Вернова военным судом и спишем в солдаты в пехотный полк.

Раненый встал на ноги через неделю. Вернова оставили в покое, но здесь на Гриню свалилась новая забота – он обнаружил за собой слежку. Невзрачный человек в камзоле цвета сушеного гороха стал неизменно возникать где-то на обочине места расположения гвардейца. Вернов сразу обратил на человечка внимание, потому что он был разительно похож на отцовского егеря, с которым не раз хаживал в юности на охоту – тот же утиный нос и глаза, как две оловянные пуговки. Впервые гороховый камзол появился рядом с полевыми станом. Ну, бродит горожанин по полям и долам, зачем-то топчется рядом с палатками. Караульные его гоняют. Может, он заблудился и дорогу спрашивает. Бывает…