Курганник

– И знаешь, удивительная вещь: в то время произошло два затмения подряд, которые достигли максимума над Черным морем. В сто восемьдесят девятом, кажется, четырнадцатого марта и в сто восемьдесят втором, в октябре.

– Октябрь нам не подходит, – сказал Ковалев. – В октябре реки не замерзают.

– Ты прав, – кивнул Макар. – В октябре альфа Льва не видна. – Носком кроссовки он коснулся отдельной лунки. – Значит, второе затмение, которое мы видели на кургане, произошло четырнадцатого марта сто девяностого года до нашей эры.

– Весна в том году выдалась холодная.

– С чего это вдруг?

– Лед на реке выдержал тяжеловооруженных всадников. Зотов с уважением посмотрел на Виктора.

– Ну, их не так уж и много было, чтобы лед проломить, однако ты прав. – Макар пожал другу руку.

Глава 20. Не дури!

Я надела прозрачное платье,Умастилась сандалом желтым –Меня, такую прекрасную,

На кого ты покинуть хочешь?Гатха Тхери Чапы. Тхригатха, 291–311

У веранды на скамейке сидел Спиридоныч.

– Что слышно? – спросил его Макар.

Старик пожевал губами, рассматривая свои толстые пальцы.

– Тай! – махнул он рукой. – Как в воду канула твоя Лизавета.

– А Володьку кто видел?

– Та де там. Я думаю… эт, можа, их того… засосало?

– Куда? – растерялся Зотов.

– Ну, туда. – Старик ткнул большим пальцем в небо.

– Точно. Засосало, – пробормотал Макар, проходя в веранду.

Спиридоныч уже строил собственные версии.

– Стой, Макарка.

– Чего еще?

– Там до тебя гости.

– Какие еще гости?

– Ну. – Федор Спиридоныч развел руками. – Сама пришла.

– Лиза? – спросил Виктор.

– Та какая Лиза!

– Ясно, – буркнул Зотов.

Виктор поспешил за другом, чтобы увидеть непонятных гостей.

За столом на кухне сидела Люба – темные волосы сложила в высокую прическу, обнажив шею и загорелые плечи. Платье с серо-белым причудливым рисунком облегало красивое тело. Виктор невольно сглотнул – под тонкой материей выступали крупные соски полной груди.

Ее карие очи в обрамлении пушистых ресниц с надеждой смотрели на Зотова, и Ковалев сразу почувствовал себя лишним. Однако горячее желание рассмотреть девушку удержало его. Виктор притворился непонятливым, а Макар не возражал.

– Чё надо? – недовольно произнес Зотов, едва удостоив гостью взгляда.

Теперь Виктор увидел ятаган друга, лежащий посреди стола. То ли Макар его оставил без присмотра, то ли Люба достала его… Ковалев запнулся у двери, чувствуя крупную разборку.

Зотов меж тем помыл руки.

– Чё молчишь? – спросил он, вытираясь. – Зачем пришла?

– Поговорить. – Голос Любы дрогнул. Откровенная неприязнь Макара смущала ее, но девушка сдерживалась, чтобы не убежать от стыда, не расплакаться от обиды.

– Об чем? – Зотов достал из холодильника миску с овощами, снял с крючка разделочную доску.

– О нас, – ответила девушка, набравшись смелости. – Я так больше не могу, Макар. Я устала от постоянного ожидания. Я не могу больше видеть ее рядом с тобой. Я… – подбородок Любы дрогнул, – знаю, что ты не охладел ко мне, что ты любишь… надеюсь, любишь меня.

Зотов распанахал огурец и принялся нарезать его тонкими ломтиками. Остро заточенный нож дробно стучал по доске.

– Ты решила выяснить отношения, – кивнул Макар. – В который раз? Третий? Пятый? Двадцать пятый? – Зотов говорил спокойно, как человек, которому смертельно надоело повторять одно и то же. – Хорошо. Давай поговорим. Только обещай мне одну вещь, – он ткнул ножом в сторону Виктора, – при свидетеле: разговор последний, и, когда он закончится, ноги твоей не будет в моем доме.

Любовь бросила короткий взгляд на Ковалева, и тот почувствовал жар стыда на лице, словно юный любовник перед взрослой женщиной.

– Я, пожалуй… – Он сделал шаг назад, но Макар остановил.

– Не уходи, зема. Ты теперь свидетель. – Он сбросил нарезанные огурцы в миску и взялся за перья зеленого лука.

– Я согласна, – ответила девушка. – Если ты… Если мне не удастся переубедить тебя, я уйду. Навсегда уйду из этого дома.

– Отлично! – Зотов бросил в рот луковый листик и смачно захрустел. – Все равно целоваться не будем, – заметил он, отрывая еще один лист. – Удался в этом году… – цыкнул зубом, – лучок. Так, о чем это мы? А-а-а! Старая пестня о главном, – коверкая слово, произнес кузнец. – Ну-ну.

– Не надо так, – попросила Люба.

Макар тяжело вздохнул, воткнул нож в доску.

– Как «так»? – спросил он, теряя терпение.

– Так жестоко.

– Жестоко. – Зотов покачал головой. – Ты знаешь, когда я ходил, словно чумной, возле твоего дома, когда на работе думал о тебе, часто попадая молотком по руке, когда мчал домой с работы, чтобы увидеть тебя, я понимал – это любовь. Сколько сил и смелости мне нужно было, чтобы остановить тебя на улице и признаться…

Люба улыбнулась:

– Ты выпалил все сразу и смолк.

– Да. Я помню. И очень хорошо, что помнишь ты. Первые встречи умерили мой пыл, но явилось нечто большее. – Макар пошевелил пальцами, подбирая слова. – Я понял, насколько ты дорога мне. Я не спешил, стараясь показать себя, добиться ответного чувства…