Кусатель ворон

– Эвакуация, – объявил Жмуркин усталым голосом. – Собираем личные вещи и выходим на улицу.

– А что случилось?! – насторожилась Лаура Петровна.

– Передними колесами провалились, – ответил Жмуркин. – То ли плывун, то ли зыбун… Асфальт подмыло, он подвалился вроде… Не знаю, короче. Надо выходить, неизвестно, что еще… Только без паники.

– Но там же туман… – сказала Лаура Петровна.

– Надо выходить, – повторил Жмуркин. – Здесь опасно.

– Что? – не поняла Александра.

– Титаник, – объяснил я. – Тонем. Но медленно.

Мы стали собираться. Собственно, мне собираться вообще не пришлось, у меня все вещи хранились в рюкзаке, стал ждать, пока выберутся девчонки.

Туман заполнил автобус окончательно, оказалось, что это не просто туман, это еще и дым – к влаге примешивалась явственная гарь, то ли лес где-то поблизости полыхал, то ли торфяники тлели. Тоже обычное дело, они уже несколько лет горят.

На общие сборы понадобилось не так уж много времени, никакой паники не возникло, ну, разве что Лаура Петровна наорала на Лаурыча, который зацепился сам за себя, а Пятахин во мгле случайно цапнул Рокотову и теперь громко оправдывался – он ничего не хотел, просто думал, что это не Рокотова, а рюкзак.

Двинулись к выходу. Почти уже выбрались, я почувствовал исходящий снаружи холод и пусть пропитанный гарью, но свежий воздух, но тут Снежана и Жохова решили продолжить скандал – застряли обе в проходе. Никто не хотел уступать право первоочередности, сунулись вместе, запутались.

– Буренка, – сказала Жохова.

– Сама корова, – ответила Снежана.

Они принялись извиваться, стремясь освободиться друг от друга, но только сильнее запутались, длинные белокурые волосы Жоховой завязли в многочисленной бижутерии, украшавшей Снежану.

– Автобус проваливается! – крикнул Пятахин снаружи.

Снежана и Жохова рванулись дружно к свободе и упали между креслами, Иустинья взмахнула своей подушечкой с псалмами и ударила этой подушечкой Снежану в голову. В голове у Снежаны оказались острые предметы, то ли гребень, то ли заколка, то ли еще какой винегрет, так или иначе подушка лопнула и рассыпалась сияющим пухом.

И все смешалось: и дерущиеся девчонки, и обивка с кресла, и мешок сушеных желудей, просыпавшихся отчего-то с верхней полки, и туман, слипшийся с ночной росяной влагой, ползущей из диких болот, и пух из наверняка наследственной подушки Жоховых – ее ей вышила бабушка к свадьбе, и какая-то мелкая ерунда из сумки Снежаны, это было странно и необычно, и дрались они молча, а я не знал, как их можно распутать.

Вторая схватка Снежаны и Иустиньи не продлилась долго, они стремительно переплелись волосами до такой степени, что распутать их возможности не осталось, сами они тоже не могли освободиться и ворочались теперь в проходе, как усталые землеройки.

Александра поглядела на меня с вопросом. Она уже привыкла, но еще не совсем.

– Вот так оно все и происходит, – сказал я. – Тургеневские девушки, ничего не поделаешь.

Вообще, мне очень хотелось встать на одну из них и проследовать по ее корпусу к выходу, на Жохову, конечно, больше, но я не стал этого делать, испугался вывихнуть ногу.

– Скоро вы там? – позвал снаружи Пятахин. – Вот-вот провалимся!

– Ножницы нужны, – я обернулся к Александре.

Но ни у кого из оставшихся в автобусе ножниц не было, у Александры тоже, и мне пришлось пойти на крайние меры – я достал заветный швейцарский ножик, который мне подарил Генка перед тем, как отправиться в Суворовское училище. Не просто так, кстати, подарил, а с наказом использовать только в крайних случаях. Конечно, мне не хотелось осквернять инструмент космами этих особ, но другого выхода не оставалось. Я выщелкнул ножницы и приблизился к соперницам.

– Стрижка, бритье, эпиляция? – предложил я.

– Убери эту, – попросила Жохова.

– Лучше эту убери, – попросила Снежана.

Заглянул Дубина, ухмыльнулся, исчез. Молодец.

– Лучше вам, девушки, вообще не шевелиться, – посоветовал я. – А то уши могут отрезаться…

Они замерли, а я принялся стричь. Без особой системы, просто так, чик-чик, то тут, то там, я стриг, и эти красавицы постепенно отлипали друг от друга, и минуты через три отлипли окончательно, все вокруг было покрыто их кудрями и пухом из подушки.

Меня они не поблагодарили, поднялись на ноги и двинулись к двери. Иустинья первой, Снежана за ней. Прически у них сильно расстроились, кстати.

– Это очень странно, – сказала мне Александра. – У вас всегда так?

– Всегда. На том и стоим. Мы – великая страна.

Александра кивнула.

– Эвакуация!

Эвакуация.

У самого выхода мне на ногу наступил Болен, чем сделал мне очень болен – пришлось на подагрический палец, и он вспыхнул, и из автобуса я вышел уже хромая и немного ненавидя наглых фрицев, что они к нам все лезут и лезут…