Кутузов

Еще гремели выстрелы под Амштеттеном, а Кутузову доставили повеление императора Франца следовать к Кремсу: «Любезный генерал-аншеф граф Кутузов! <…> Если же, как мною вчера было вам упомянуто, непреодолимые силы заставят вас ретироваться, то отступление ваше к Кремсу — что было бы для меня чрезвычайно важно — должно совершиться лишь шаг за шагом, дабы вы могли выждать там подкрепления и прикрыть во что бы то ни стало сооружаемое перед Кремсом по моему приказу предмостное укрепление. <…> Преданный вам Франц»⁶⁷

. В тот же день он получил ответ Александра I на свое донесение о тяжелом состоянии армии: «После бедствия австрийской армии вы должны находиться в самом затруднительном положении. Остается для вас лучшим руководством всегда сохранять в памяти, что вы предводительствуете армиею Русскою. Всю доверенность мою возлагаю на вас и на храбрость моих войск. Надеюсь также на ваше убеждение в том, что вы сами должны избирать меры для сохранения чести моего оружия и спасения общего дела. Знаю, теперь ничего не должно представлять случаю, и надобно выигрывать время, доколе корпус Буксгевдена не подойдет на театр войны и пруссаки не начнут военных действий. Однако ж, если вы не можете избегнуть сражения, то полагаю, что согласно первоначальному нашему мнению, вы пойдете атаковать неприятеля и не будете ожидать его в позиции. Вам непременно должно сохранять доброе согласие с австрийскими генералами, но, удостоверясь из опыта в неспособности генерала Макка, вам не должно полагаться на его советы. Я тогда только останусь спокойным, когда узнаю, что вы решились принять на самого себя высокую ответственность защищать Вену. Вы имеете к себе доверенность мою, армии и союзников. Докажите неприятелю, сколь справедливо возлагается на вас общая доверенность»

⁶⁸

. Из этого документа уже видны разногласия Кутузова с государем. Они снова будто бы ведут заочный диалог, где один не слышит другого. Кутузов писал Александру I о лишениях, об опасностях, которым армия подвергается в чужой земле, что ничто нельзя оставлять на волю случая, что надо дождаться Буксгевдена и вступления в войну Пруссии, встретив противника в крепкой позиции. Государь с раздражением пишет о том, что он все это знает, но требует, чтобы Кутузов шел навстречу неприятелю, то есть атаковал его, оборонял Вену, невзирая на изменение ситуации на театре военных действий, где одной из союзных армий фактически более не существует. Император, как видно из текста документа, не осведомлен о том, что даже Франц I выказал высокую готовность пожертвовать столицей ради конечного успеха. Не знает государь и о том, что Кутузов даже при желании не мог более полагаться на советы генерала Макка, которого разжаловали и отправили в ссылку. День 24 октября представляется бесконечным: после боя под Амштеттеном и чтения неприятных писем высочайших особ Михаил Илларионович, по прибытии в монастырь в Мельке, решил отобедать с австрийскими братьями по оружию, но не тут-то было. В тот же день он сообщил князю А. П. Чарторыйскому: «Сегодня <…> около трех часов во время обеда, в монастырь Мельк прибыл французский трубач с пакетом. Со мною за столом был только генерал-майор Винценгероде и австрийские генералы Кинмейер, Штраух и Шмидт. Пакет был адресован графу Мерфельду, который за несколько дней до того отделился от меня. <…> Я некоторое время колебался, вскрывать ли пакет или нет, но так как австрийские генералы все были того мнения, что при существующих обстоятельствах совершенно необходимо, чтобы я его прочел, и я распечатал пакет. Это было письмо от генерала Бертье примерно в следующих словах: „Я аккуратно получил письмо, отправленное вами с трубачом, доставившим письмо его Императорского и Королевского Величества к Императору, моему повелителю, который поручил мне сообщить вам прилагаемый ответ для передачи его по назначению“. И в самом деле, в том же конверте было письмо Бонапарта к Императору и Королю. Я находился в большом затруднении, желая сохранить его для перлюстрации и имея рядом с собой трех австрийских генералов. Генерал Кинмейер предложил мне взять его, так как тотчас отправлял курьера в Вену, которому и можно его поручить передать; я не мог отказаться вручить ему пакет, не подавая повода к подозрениям. Правда, что граф Мерфельд говорил мне ранее, что посылал трубача, но заверил, что дело идет о доставке нескольких писем пленным, только чтоб узнать по дате их ответа, где находится штаб французской армии. Теперь я имею все основания считать, что существуют переговоры между Австрией и Францией. <…> В настоящий момент весьма важно нашему августейшему двору быть осведомленному о его содержании, спешу сообщить о том вашему превосходительству»⁶⁹.