Кузнец

Новостей было немало. Начали с хороших. Прибыли еще отряды бойцов. Их распределили по сотням, учили. Как и всех, снабдили кирасами, шлемами. Разделили на стрелков и пикинеров. Выдали оружие. Теперь у нас полных семь сотен воинов – сила.

Пришли и тридцать крестьянских семей. Семьи большие. Всего около полутора сотен людей обоего пола. Теперь крестьян в «даурския землицы» больше двух сотен. Пять семей даурских и тунгусских, что с русскими породнились, тоже перешли к крестьянским занятиям. Поселили новых людей в двух деревеньках близ города. Пока обживаются, огородничают, вспахали озимое. Взойдет ли, будем смотреть. До сего дня пахали только яровое. Зерно для посева прислал всё тот же Никифор Хабаров.

Стадо у города и под Албазиным выросло. Теперь есть и коровы, и овцы, и свиньи. Появилась и птица. Запасы зерна на зиму есть, хватит на всех. Насушили и овощей, и грибов. Засолили рыбу и мясо. Зима должна быть сытной.

Обо всём этом рассказывал Третьяк Ермолаев. Потом слово взял Артемий, которого я оставил главным. По его словам, со сбором ясака и торговлей тоже всё благополучно. Есть и меха, которых хватит и на отправку в столицу, и на торговлю с его отцом. Инородцы не бузят. Охотно покупают за серебро, еще оставшееся от богдойцев, и ценные меха соль и железные изделия. Однако с тканями стало хуже.

Богдойцы теперь ездят меньше, только на торг прибывают. Тоже берут соль и пушнину. Пришли и бирары. Не все, но с несколько сотен людишек есть. Поселок свой поставили на Амуре, недалеко от Кумарского острога, в паре часов хода по реке от Благовещенской крепости.

Недавно стали прибывать мастеровые. Пришли пять плотников, корабельных дел мастера, сапожник, ученик кузнеца, печник. Пока их поселили в городе. Дел для них особых не назначено. Но сапожник уже работает, казаки и крестьяне его заказами завалили, он уже света белого не видит. Но работает. Бизнес есть бизнес, подумал я про себя.

Прибыл купец из Тобольска. Просит разрешения лавку открыть, оставить приказчика. Тоже дело хорошее. Конечно, Хабаровы – наши главные партнеры. Но еще один купец с его товаром лишним не будет.

Хорошего было много. Но было и не очень хорошее. Пришло письмо от Ерофея. Суд идет, конца ему не видно. Кого-то из судей удалось умаслить дарами, а кого-то и нет. Против него давят важные люди, все дела на кривую сторону поворачивают. Собирался государь войско отправить в Приамурье, но теперь войска не будет.

Просил Хабаров посылать больше товаров Никифору, а ему отправить серебро для мзды судейским. Подумав, решили выделить триста рублей, с гонцом отправить Никифору. Войсковая казна стерпит. Теперь в ней уже пять тысяч серебром, да и просто белого металла немало. Хватит и воеводе отправить, и казакам жалование раздать, и на бублики останется.

Было совсем нехорошее и неожиданное. Вести о богатом и хлебородном Приамурье привлекали не только казаков, пашенных крестьян и мастеровых. Пришли и лихие люди. На большие караваны с охраной не нападали. Зато налетали на наши деревеньки, даурские улусы, грабили и убивали охотников. При появлении вооруженного отряда сразу сбегали. Бой не принимали. Найти их пока не выходило. Это было очень нехорошо. Дауры, да и крестьяне, платили за защиту. Мы же пока им ее обеспечить не могли. Так дело не пойдет.

Бандиты меня встревожили больше всего. Так, что даже веселье после того в жилу не шло. Даже весть, что Клим с помощниками смог сверлильный и шлифовальный станок на реке поставить, к новому колесу приспособить, обрадовала не так, как могла бы.

Кое-как досидел до ночи. Потом долго метался по кровати. Эти гады даже не понимают, что не просто кого-то грабят, что, конечно, плохо само по себе, но рушат всю мою идею создания земли свободной и безопасной.

Тут еще Макар отчудил. Сразу после прибытия куда-то пропал. Потом прибежал весь одуревший. Повел меня за него девку-крестьянку сватать. И что, пришлось идти. Потом еще сидеть пить, веселиться. А в голове только эти бандиты и сидели.

Хотя заснул поздно, встал с первыми петухами. Наскоро умылся, оделся и позвал Гришку. Попросил найти даура из тех, что с нашими сроднились. Искал долго. Видимо, бегал по деревням. Не самый ближний путь. Но вернулся с даурским мужиком. Звали того Ерден. На их языке – «драгоценный». Ну, поглядим, что тут у нас за бриллиант прячется. Как положено, осведомился о здоровье, о благополучии семьи и рода, потом и к делу перешел.

– Пришли, – говорю, – в наши земли худые люди. Нападают на наших и на ваших людей, убивают, а потом сбегают. Поймать их не можем. Вы здесь местные. Каждую тропку знаете, каждый ручей. Скажи всем своим, что в деревне живут, и тем, кто ясак платит, что тот, кто укажет, где враги прячутся, получит лучший меч, который сам выкую, золотую монету, и семья его год ясак платить не будет. Мне же он станет близким другом.

Даур помолчал. Неприлично у них сразу отвечать, тем более сразу соглашаться. Серьезный человек подумать должен.

– Хорошо, – говорит, – я передам. Этих людей мы найдем. А ты их убьешь. Ты сильный. Тебя дух реки любит.