Кузнец

Если в начале моих приключений эти ребята мне были безразличны, а некоторые их обычаи были и просто дики, то сейчас это уже не просто добрые знакомые – это моя главная семья. Да и сама идея «моего» Приамурья для меня была пустой выдумкой вроде задания в квесте. Настоящая цель была другой – выжить, вернуться. Теперь иначе. Теперь это мечта и главное чаяние – мое свободное Приамурье, моя страна Беловодье, где, как было сказано, так вольно дышит человек. Не стану я моими братьями жертвовать. Подождем.

Началось сидение. Богдойцы засели в своем лагере, почти не высовываясь из него. Мы расположились в крепости. Казалось бы, идет равная игра – кто кого пересидит. Но это было не совсем так. Или совсем не так.

Запасов в крепости было на год сидения, если не шиковать. Или на полгода, если жить в стиле «ни в чем себе не отказывай». Враги же шли не на войну, а в карательную экспедицию, не собираясь сражаться долго. Да и предполагалось, что войну будет кормить война, добыча. О том, что хлеба и прочих припасов у меня достаточно, Якутск не знал. Я долго над этим работал. Пусть воевода-батюшка считает, что у него есть рычаги, чтобы на меня давить.

Богдойцы же не знать об этом не могли. И торговцы их были, да и шпионы, наверное, были. Вот и надеялись, скорее всего, на наш хлебушек. Да и сена для своих лошадок они навряд ли везли много. Во всяком случае, в обозе я этого не увидел. Но случился облом. Чтоб подчеркнуть неравенство нашего положения, я велел кашеварам готовить едва ли не на виду у богдойцев, чтобы запах на их лагерь шел.

Дня три было полное затишье. Мы изредка выбирались из ворот, провоцируя противника на атаку. Но не спровоцировали. Нашу засадную позицию я приказал укрепить, перетащив туда еще одну пушку да сотню казаков. За время полного спокойствия они успели выстроить вокруг себя земляную стену. Высоты небольшой, в косую сажень – ну, где-то в полтора человеческих роста. Бойницы оборудовали. Перед позицией «чеснок» разбросали.

На четвертый день богдойцы еще раз попытались штурмовать, с тем же примерно успехом. Потеряли еще несколько десятков бойцов. Потом, еще дня через два, их начальник с невыговариваемым именем послал большой отряд сбить нашу засаду. Тоже безуспешно.

Наверное, в случае общего и последнего штурма нам бы пришлось несладко, всё же противника было в пять раз больше. Но богдойцы на него не решились. Я их понимал. Даже если предположить их победу, что тоже совсем не точно, учитывая наше преимущество в артиллерии и огневой мощи «малого огненного оружия», идти в поход с остатком армии становилось уже бессмысленно.

Наконец, спустя еще неделю сидения в осаде богдойцы решили уходить. В их лагере началась суета. Я же тем временем приказал Трофиму готовить людей к вылазке. Всё же учение – великая сила, как и мои технические примочки. Отряд из двух сотен казаков собрался быстро. Щиты, кирасы, шлемы – всё в порядке. Зарядили пищали, выстроились у ворот.

Богдойцы тем временем ринулись к выходу из устья, обратной дорогой. Опять впереди дючеры, за ними знаменные, большая часть на конях. Отставал только обоз с тяжеленными телегами.

На то и был расчет. Наверное, можно было бы этого столичного орла «принудить к миру», причинив ему еще больше добра и благости. Но с императором я сейчас договариваться не собирался: не тот уровень. Да и с Москвой мне договариваться смешно. Мне бы здесь, на местном уровне, всё выстроить. Пока здесь, а там будем поглядеть. Потому и ценность этой карательной экспедиции для меня была, в основном, в обозе. Ну и Шарходе подыграть против столичных инспекторов.

Пушки из засады я давно уже вернул в крепость, но стрелки пока оставались. Не все, около сотни. Когда богдойцы поперли, стал понятен их план: не штурмовать засаду, а заслониться от ее огня дючерами, самим же проскользнуть в горловину. Меня это тоже устраивало. Казаки постреляли немного. Дючеры отхлынули. Потом опять понеслись на них, стреляя из луков. Опять залп, в самых резвых полетели ручные бомбы. Опять отхлынули. Тем временем маньчжуры вытекали из ущелья.

Когда большая часть богдойской армии или втянулась в бой, или быстренько драпала восвояси, выбежали мы. Дорожка мимо «чеснока» была протоптана, потому до обоза добежали быстро, минут за пятнадцать, наверное. Сбили совсем слабый заслон из богдойских воинов. Обозники даже не пытались сделать вид, что сопротивляются. Большая часть припустила за отступающей армией, человек двадцать упали на колени и склонили головы: дескать, сдаемся.

Часть отступающих попыталась вернуться: начали поворачивать коней, выпустили в нашу сторону стрелы. Грохнуло несколько пищальных выстрелов. Мой сосед, невысокий рыжий казак Семен, как будто неожиданно споткнулся. Вот гады. Наши подняли щиты, выставили пищали. Два залпа, следующих один за другим, убедили богдойцев, что разумнее направиться в прежнем направлении. Гоу, как говорится, хоум. Хоть и не янки.