Кузнец

Очень быстро расстреляли все готовые ленты. Я вел подсчет. Выходило, что за минуту мы отстреляли чуть меньше чем двести пуль. Было несколько осечек, но это мелочи. Где-то пять минут стрельбы нам обошлись в фунт пороха и два фунта свинца. По-человечески говоря, граммов четыреста пороха и больше полукилограмма свинца. Нормально. То есть, конечно, не идеально. Та же установка Гатлинга давала до тысячи выстрелов в минуту. Но мне и того, что есть, более чем достаточно. Что ни говори, а испытания удались.

Теперь нужно сделать таких штук хоть пять. Сделать лафеты, набрать команду и начать ее тренировать. То есть сначала сделать пулеметы, а потом всё остальное. Я же пока займусь фальконетами. Мама дорогая, начинаю верить, что всё у меня получится, а я невыразимо крут.

Уже через неделю всё завертелось. Точнее, это для людей всё завертелось. Для меня же, наоборот, наступили дни безделья. Писем не было. Мои агенты – что в Якутске, что у дючеров, что у богдойцев – тоже примолкли. Даже Степан куда-то пропал по своим тайным делам. Пришлют, конечно, известия, но пока тихо.

С аборигенами полный ажур. Ясак собран, хлеба столько, что в пору его самим начать продавать. Кстати, стоит об этом подумать. Войска имеют своих командиров. То есть я как бы атаман и главный. Но учат их Макар, Трофим да Клим. Тимофей тоже учит. И лезть мне в их дела – только людям мешать.

Интересно, раньше мне не приходило в голову, что для людей того времени само время течет намного медленнее. Причем именно течет. Событие, нарушение привычного течения времени от рассвета до заката – штука редкая и неприятная. Для меня минута, секунда – реальные промежутки. Я ими думаю, по ним сверяю жизнь. Но у моих соратников есть день, который начинается с рассветом, а не в непонятные двенадцать часов ночи. Есть год и век – это долго, и есть час – это быстро. Остальное неважно.

Может, потому и так трудно давалось моим ближним людям мое стремление производить события, хотя сам я себя считал не особенно инициативным человеком. Они не хуже, они просто другие. Их жизнь спокойная и размеренная. Возможно, в чём-то более счастливая, чем моя, разбитая на минуты и секунды, планида.

Но понимание этого совсем не облегчало мне существование. Я маялся. И как всегда в минуты затишья, в голову лезли дурные мысли. То начинал переживать, что ощутил себя вершителем судеб, сгоняю дючеров с их родной земли. То опять вспоминал свою жизнь до переноса сюда. Свою уютную квартирку. Опять вспомнил Люду.

Нет, я совсем не вел жизнь монаха или рыцаря, давшего обет целомудрия. Просто рассказывать о случайных связях, как мне кажется, пошло и неинтересно. Любой человек об этом знает плюс-минус всё. А идея показывать крутость через обилие любовниц мне перестала нравиться уже лет в двадцать. Но Людка не забывалась. По сути, случайное знакомство, а сидит, всплывая в самый неподходящий момент. Точнее, всякий раз, когда я вылетаю из стремнины на бережок.

В такие минуты, кстати, во сны приходит дух Амура, то в образе старика, то в образе огромной кисы. Думаю, что в другое время у меня снов просто нет. Хотя духи – ребята непонятные. Может быть, ему нравится являться в период, когда у меня сплин.

В этот раз оба моих навязчивых сна – Людка и киса – слились. Тигр явился на берегу Зеи, подальше от города. Был он какой-то сытый, умиротворенный. Посмотрел мне в глаза и сказал, точнее, я услышал: «Она здесь». И исчез, а появилась Людка. Вот и думай, что бы это значило? Не, не буду. У меня дел куча. А если нет, то я их себе придумаю. Вот прямо сейчас и начну.

Глава 6. Найдёна

Я уже второй день шатался вокруг города. И всё идет, как надо. В городе, на площади у лавок толпится народ: что-то продает, что-то покупает. У церкви отец Фома с кем-то разговаривает, какую-то умную мысль внушает. Мы уже давно составили письмо к владыке с просьбой прислать ему помощников. Только ответа пока не было. Вот и мотается он по всему Приамурью.

Во дворах хозяева что-то мастерят, детишки бегают, живность копошится. За городом торжище большое. Тут уже кого только нет: и наши, и приезжие с Лены, с Тунгуски, с Енисея. Туземцы торгуют. Меняют меха, рыбу, мясо на всякий нужный им товар. А дальше какой-то кочевник скот пригнал. Тоже, наверное, не на деньги – на товары менять будет. И правильно. Это мне деньги нужны, чтобы казакам платить, порох и свинец покупать мимо казны, взятки всяким московским людям давать. А нормальному человеку деньги нужны нечасто. Вот и богдойские купцы. Эти торгуют на деньги. Любят серебро. Золота, наверное, у них и своего много.

В другой стороне на пустыре занимаются воины. Строй держат. Щиты поднимают и опускают. Пиками колют воображаемого врага, ружья заряжают и передают. И хотя когда-то я это всё начинал, теперь они прекрасно без меня обходятся.