Кузнец (СИ)

И пошли. Глашин отец от чести прослезился. Сам приказной к нему сватом. За друга своего просит. Согласился со всем вежеством.

– Вот, – говорит, – Как с хозяйством закончим по осени, так и свадьбу сыграем.

Потом долго пили, ели. Заснул, считай, только утром. Проснулся уже поздно. Не успел и рассолом поправиться, как опять Онуфрий пришел. Все ему неймется. Опять у него поход. Теперь на татей. Ох, грехи мои тяжкие.

* * *

Рассказал я Макару про задумку с даурами. И ведь найдут, следопыты они хорошие. И место знают не только по рекам, а все урочища кругом знают. Но потом нужно будет быстро собраться, пока разбойнички наши на месте, да прихлопнуть их. Для этого лучше всего подойдет его сотня. Вот и хорошо было бы, чтобы те к вечеру были готовы в любой момент рвануть. Понимаю, что после похода, устали, да и пораненные есть. Нужно отобрать самых крепких и здоровых. Остальные пусть поправляются. Одеваются пусть в кирасы. Кто этих татей знает, есть у них ружья или нет? Не могу сказать, что перспектива ломиться через лес и биться с разбойниками моего друга сильно обрадовала. Но… спорить не стал. И на том спасибо.

Пошел обратно. Зашел к Трофиму. Рассказал и ему свой план. Поскольку не совсем понятно, как придется добираться, попросил приготовить и струг, и полсотни лошадей. Тот кивнул, типа, будь спок, сделаем. Опять пошел в свою тягомотину. Тут вспомнил про купца. Дошел, обнаружил Гришку в комнате, отправил за купцом. Тот пришел важный, в кафтане с меховой оторочкой, опоясан богатым кушаком, шапка богатая. Поклонился, сел за стол.

– По здорову ли живешь, торговый человек? – говорю. – Как звать тебя?

– По милости Божьей, не хвораю. А зовут меня Кондрат Иванов сын.

– Сказывали, хотел ты лавку в Благовещенском городке поставить?

– Правду тебе сказывали! Сам я живу в стольном городе Тобольске. Торгую и с русскими городами, и с персами, и с ляхами. В Томске и Енисейске товарные склады имею. В Якутске лавку держу. Хочу и у вас открыть.

– А чем торговать будешь?

– Так, вестимо. Что люди попросят, то и привезу. За деньгу, за пушнину или еще как.

– Сам что ли возить будешь?

– Не успею я сам везде быть. Я только за добром к воеводе иль приказному езжу. А торгует уже мой приказчик с работниками. Он мне все передаст, ему со склада и привезут.

– Доброе дело. Открывай лавку. Пошлину обычную в казну плати и торгуй спокойно.

Купец опять кивнул, но уже не поклонился. И вышел. Снова настало пустое время. Так до позднего вечера я или шарахался по дому, или придумывал себе дела. Но мысли были только о поимке разбойников.

Только уже ночью в мою избу ворвался Ерден. Оказывается, он прибыл тогда, когда ворота крепости уже закрылись и никак не мог убедить сторожей пустить его. Блин, время потратил. А оно сейчас на вес золота. Лежбище татей нашли. Было оно в лесу, недалеко от бирарского стойбища. В укромном месте были вырыты землянки, обнесенные частоколом. Уже обжиться успели, гады. Я кинулся поднимать Макарову сотню. В поход двинулось семь десятков бойцов. До бираров дошли на струге. В тесноте, да не в обиде. Пристали уже ночью. Но бирары не спали. Тати снасильничали и побили дочку их важного мужика. То ли вождя, то ли шамана. Они просили присоединиться к отряду. Причин отказать я не видел.

Пошли вместе. Толпа большая. Но шли так, что даже ветка не хрустнула. Я чувствовал себя самым неуклюжим. В стиле идет ли слонопотам на свист? А если идет, то зачем? Тем не менее, тати не хватились. Вот и изгородь. Часовых нет. Красота. Окружили в темноте со всех сторон и рванули. Лихо перевалили через загородку. У костра сидел человек пять мужиков. Остальные, видимо, уже спали. Разбойники у костра вскочили, схватились за топоры. Но предпринять ничего не успели. Бирары сняли их стрелами. Потом просто подходили к землянке и ждали, когда обитатели ее выползут наружу. Тех и били. Если те не выползали, то внутрь бросали огонь. Били жестоко. Месть, такая штука, не хорошая.

К утру от едва ли полсотни татей осталось живых человек семь недобитков. Весь разбойничий хабар поровну разделили с бирарами. Передали награду Ердену. Ну, кроме меча. Его я, конечно, тоже откую. Только позже. Оставшихся в живых татей забрали с собой для расспроса и… были у меня на них виды. Уже утром, правда не ранним следующего дня были дома.

Потом был допрос. Не люблю я это дело. Но куда без того? Своего ката у меня не было. Но казаки и без него прекрасно справлялись. Тати шли от Большого Острога, что по реке Енисею. Кроме разгромленной ватаги была еще одна. Что скрывалась выше по Зее. Этих тоже взяли. Правда, с меньшей жестокостью. Оставили живыми всех, кто сдался. Татей пока посадили в крепкий сруб. Я его смотрел под новый склад. Но пока побудет тюрьмой. Хорошо ли, плохо ли, а проблему решили.