Кузнецов против абвера

Удивительно то, что все эти три автора имели какие-то конфиденциальные источники информации — не придумывали же они! Тогда почему такой разнобой не только в деталях, но даже во времени и датах?

Из этого напрашивается вывод, что обстоятельства трагической гибели патриоток поздней осенью 1944 года, уже после освобождения Украины от фашистов, до сих пор представляют сплошную цепь таинственных событий.

Послушаем рассказ Ю.К. Хвойной, бывшей жительницы Каменки:

«Мы копали картошку в огороде и видели, что происходило в 200 метрах от нас… Одна женщина спрыгнула с кузова, а вторая подавала ей чемодан. В это время из кабины выскочил офицер с золотыми погонами и стал о чем-то говорить с той, что сошла с машины. Раздался крик: «Не стреляй!» Но прогремело три выстрела. Офицер быстро вскочил в кабину, бросив перед тем в кузов чемодан, и машина на большой скорости ушла в сторону Шумска. Когда мы подбежали к лежащей на дороге женщине, она была уже мертва».

О смерти Лидии Лисовской ее сестре Валентине сообщил первый секретарь Львовского обкома партии В.А. Бегма. Она приезжала во Львов навестить квартиру, где жили Лидия и Мария. Соседка Лидии полька Неля Бойкова отдала ей ту телеграмму, которую из Ровно никто не посылал. Кроме того, она рассказала:

«В тот день, это было 25 октября, Лида и Мария собирали чемоданы. Мне они сказали, что отправляются на подводе на КПП, где их ждет машина, на которой они поедут в Ровно. При этом Лида говорила: «Я еду с нашими товарищами».

Осторожная и предусмотрительная Лида никогда бы не села в машину с незнакомыми людьми.

На следующий день после отъезда Лиды и Марии, рассказывала Бойкова, в квартиру пришел «капитан», круглолицый и светловолосый. Принесенным с собой ключом он открыл Лидин сундучок и унес все ее вещи. Кто был этот человек? Зачем понадобилось ему рыться в вещах Лисовской? Почему после похорон партизанок никто не сообщил о случившейся трагедии родным? А ведь при девушках были документы, кто они и откуда.

Прошли долгие годы, пока один из работников Ровенского обкома партии случайно не наткнулся на могилку Лиды и Марии в селе Кунев Хмельницкой области. Он сразу же сообщил об этом сестре Лидии Елене Ивановне, и та кинулась собираться в путь. Потом почему-то от поездки отказалась, и Валентина Ивановна решила ехать сама.

Вот тут-то и начались странные и тревожные события. Вечером в квартиру постучали. Подойдя к двери, Валентина Ивановна увидела, что прорезь, в которую опускают почту, прикрыта чьей-то рукой. Из-за двери послышался приглушенный голос: «Вы собираетесь ехать куда-то. Не делайте этого. Иначе с вами будет то же, что и с сестрой». После этого пришелец исчез…

И везде Лисовскую после расформирования отряда «Победители» окружают люди из госбезопасности. Ясно, что она продолжает выполнять функцию негласного сотрудника — ей доверяют. Но вот интересный поворот в жизни Лидии, на который мало кто из исследователей ее тайного «творчества» обратил внимание. Как уже говорилось выше, второй ее муж Ежи Лисовский был польским офицером, в начале войны попал в плен, потом долгое время провел в концлагерях. Первое время его пребывания там они переписывались. Потом связь оборвалась. Хотелось бы знать, что это за концлагерь, где была разрешена переписка?

До войны у них был друг Юзеф, тоже офицер польской армии, о котором Лисовским было известно, что с началом военных действий он стал работать на польскую разведку, то есть на польское лондонское правительство в изгнании, работающее не столько на Польшу, сколько в первую очередь на Англию. В ответ на одно из писем мужа, где он спрашивает, чем она занимается, Лида пишет: «Тем, чем занимается Юзеф». Вот и думай, что заложено в этом ответе. Судить трудно. Имела ли она в виду работу на польское правительство, осевшее в столице Туманного Альбиона, или просто разведку?

Ежи Лисовский благополучно выжил. Жил в Канаде, а потом переехал в Польшу. В 1980-е годы приезжал на Украину, бывал в Ровно и во Львове. Пообщался он и с украинским журналистом, знатоком кузнецовской эпопеи, Кимом Закалюком, которому якобы проговорился, что его жена могла работать на английскую разведку. Зачем он это сказал и говорил ли он вообще такую фразу? Закалюк в начале 1990-х однозначно заявлял писателю Теодору Гладкову — да, говорил! Видимо, для этого у него были основания.

Но Ежи тоже осторожничал, мол, более точно он сможет утверждать только после поездки в Лондон, где надеялся разыскать необходимые документы. Для кого? Для себя — одно дело, а может, для родной страны Польши, которую он защищал как мог?

Не связана ли с этими новыми сведениями гибель Лисовской, Микоты, Кузнецова и ряда других партизан сразу же после освобождения Украины от немцев? Быть может, разведчики знали то, чего им знать не следовало бы?