Квартира

Просторная комната с большим эркером была залита светом. На полу лежал потертый паркет. У стены слева стоял диван, напротив — легкое синее кресло, а у окна громоздился стол, заваленный книгами. Книги были повсюду: лежали на подоконнике, на полу у двери, а около дивана здоровенная стопка книг заменяла тумбочку.

Фролов тут же подумал: будь это моя комната, я бы распорядился пространством иначе — раздобыл нормальную тумбочку, у выхода поставил велосипед, у двери повесил бы зеркало, под зеркалом сколотил бы шкаф для обуви. А еще, конечно, натер бы паркет мастикой.

В этих мыслях было что-то спасительное. Фролов думал о комнате, а сам исподтишка разглядывал нового знакомого; чтобы не слишком пялиться на репетитора, остановил взгляд на радиоле у стены. Над радиолой висела полка, забитая разномастными пластинками. Человек, пожелавший вычислить музыкальный вкус Юдина по этим пластинкам, потерпел бы фиаско. Впереди красовалась остромодная пластинка с надписью «Битлз» — полгода назад Ванька умолял подарить ему такую же на день рождения, и Фролов с огромным трудом достал ее через знакомых. За «Битлами» виднелась обложка «Лучшие песни Клавдии Шульженко».

— Ну-с. — Юдин плюхнулся в кресло и откуда-то выудил потрепанный блокнот. — Вы, значит, ищете репетитора по английскому… Сын, дочка? Язык учите просто так или для поступления в институт?

— Сын идет в десятый класс.

— Значит, для поступления, — одобрительно кивнул репетитор и что-то черкнул в блокноте. — Это хорошо, что вы заранее пришли. А то у нас любят в последний момент спохватиться… Как зовут?

— Меня?

— Сына.

Фролов покраснел.

— Ваня.

Тут репетитор улыбнулся, и сразу до ушей.

— А вас как?

— Вова, — машинально сказал Фролов и тут же исправился: — Владимир Павлович.

— Ясно. А чего вы сына с собой не взяли?

— Ну как? Сначала надо договориться.

Юдин глянул в блокнот, снова поднял взгляд и сказал:

— У меня дорого.

Фролова это задело.

— Ясно.

— Хотите в иняз? В этом году как раз проходной балл вырос.

— Нет, — Фролов кашлянул. — Нам надо, чтобы сын поступил в институт в Москве. Пусть это будет дорого, но чтоб наверняка.

Брови репетитора поползли вверх. Он разглядывал Фролова с таким неподдельным интересом, будто судьба свела его с австралийским туземцем. Даже блокнот отложил, чтобы не отвлекаться.

— Вот как, — сказал репетитор.

В тоне не было ни одобрения, ни осуждения, но Фролов бросился оправдываться, за что тут же себя возненавидел:

— Ваня способный парень, можете не сомневаться. Мне рекомендовали вас именно из-за этого. Сказали, что ваши ученики в прошлом году поступили в МГУ.

— Было дело, — согласился репетитор. — Однако гарантий нет, все сильно зависит от ребенка. Ваш сын хочет в какой-то конкретный институт?

— Пока нет, но готовиться надо уже сейчас. Иностранный язык везде будет хорошим подспорьем. Хоть в МГУ, хоть в МГИМО. Где угодно.

Брови Юдина окончательно зажили своей жизнью и поднялись так высоко, что почти слились с кудрями.

— Но позвольте, — сказал он, — вы ведь в курсе, что в МГИМО нет открытого набора?

— Но как же? Официально есть.

Юдин постучал карандашом по блокноту и задумчиво изрек:

— Официально и мясо в магазинах есть… И колбаса, и стерлядь, и сыр рокфор из книги о вкусной и здоровой пище…

«Умника из себя строит, что ли?», — неодобрительно подумал Фролов.

— Хорошо, не в МГИМО. Подойдет любой московский институт.

— Почему именно московский?

— Можно и в ленинградский.

— Да, но почему не здешний?

С точки зрения Фролова, такой вопрос мог задать либо блаженный, либо идиот. Ему хотелось спросить: а вы, Сергей Саныч, давно были на улице? Там-то не ваша просторная комната, не лепнина, не эркеры, не милая мама Роза за стенкой. Там скучный серый город, в котором жизни чахнут, едва начавшись. Мир только и ищет, кого бы сожрать живьем, но Ваню он не получит.

— У вас есть дети?

— Нет, — репетитор покачал головой.

— Но вы, наверное, и так понимаете, что родители всегда хотят лучшей жизни для своих детей.

Юдин покусал губы и пробормотал:

— Да-да, я понимаю… но все-таки…

Фролов перебил с излишней резкостью:

— Вы возьметесь или нет?

Они глядели друг другу в глаза. Казалось, что репетитор силится разгадать в лице Фролова какой-то сложный, но занимательный ребус.

— Ну хорошо, — наконец сказал он. — Приводите сына, посмотрим.

Это была какая-никакая, а все-таки победа. Фролов с чувством пожал репетитору руку. По дороге домой он припоминал детали разговора и смаковал предвкушение. Представлял, как все расскажет Ваньке и как тот скажет ему спасибо за хлопоты.

Дома царило необычное оживление. Из комнаты доносился веселый голос сына. Ванька рассказывал Ленке о каких-то транзисторах. Месяц назад он выпросил набор для радиолюбителя и теперь говорил о нем часами. Отвлекшись от разговора, Лена выглянула из-за ширмы и увидела Фролова. Улыбка сразу сползла с ее лица.

— А, Вова, привет… Есть будешь?

— Буду, — согласился Фролов и поставил обувь на то место, где днем стояли югославские ботинки.

Лена вытерла руки о полотенце.

— Слушай. Надо обсудить насчет Сени.