Квест

Он взволнованно оглянулся, как если бы опасался глаз тысяч незримых тварей, следивших за ним, страшился столкнуться с их немигающим, сулящим ужас взглядом. Никого не увидел: только грязно-белые стены повсюду.

Мальчики продолжили путь в молчании, говорить не хотелось.

Глава 23. Карлсон

Сенечка чувствовал подкативший приступ тошноты, но знал: если остановится сейчас — остальные развернутся и уйдут. Нет, это его квест, он должен пройти до конца. Теперь отступить? Повернуть назад? Ни за что! И он, преодолевая дурноту, сделал шаг вперед, потом еще и еще, стараясь не смотреть на окружавшие его поддоны с мертвыми животными, просто шел мимо и, наконец, дошел до двери. Мальчики бегом догнали его, им не хотелось оставаться здесь, оно и понятно.

Сенечка толкнул дверь, она тоже была не заперта, и они оказались в большой круглой комнате, в которой по периметру располагались на расстоянии нескольких метров друг от друга огромные чугунные печи: они разинули черные жадные рты, в которых сейчас не полыхал огонь, стояли безжизненные, холодные, и сама комната напоминала опустевший ад, оставленный демонами.

— Что это? — с ужасом прошептал Славик. — Зачем?

— Ты дурак? — с негодованием оборвал Кирюха, а Мишка вдруг добавил:

— Жарко здесь, наверное, обычно-то.

Сенечка смотрел на печи, словно завороженный. Он не думал ни об упомянутом невыносимом жаре, что царит здесь обычно, ни о пустоте этих пугающих чугунных жерл, ни о мертвых скрюченных телах, что остались за дверью в соседней комнате. Даже не спрашивал больше, почему не появился Артем. Теперь он задавал себе лишь один вопрос: почему сработала карточка Меланьи? Почему у его матери был пропуск СЮДА?

Он вспомнил их разговор, внезапное напряжение в ее голосе, неохоту, прикрытую равнодушием, с которой та говорила о заводе. Мать сказала, что детям тут не место и сама бы с радостью не посещала эту зону. Завод, как завод, сказала она. Значит, она знала. Значит, бывала тут. Возможно, была, когда горели печи…

— Пошли домой, а? — заныл Славик, потянув, будто маленький, Сенечку за рукав, — Хватит, не хочу больше! Пойдемте домой!

— Слушай, мы что пока видели? — Сенечка решительно повернулся к нему и встряхнул за плечи, пытаясь привести друга в чувство. — Видели мертвых животных. И только. А дальше — живые. Понимаешь? Нам туда надо.

— Откуда ты знаешь, что дальше живые? — подозрительно спросил Кирюха.

— Знаю, — мрачно ответил Сенечка. — Кому нужны эксперименты на мертвых?

— А родители говорили, что время, когда в лабораториях использовали для экспериментов животных, прошло, — настаивал Славик.

— Видел, как прошло? Иди, загляни туда, хочешь?

— То есть, ты хочешь сказать, что родители врут?

— Нет, зачем врут. Просто не знают, — с этими словами Сенечка решительно пошел вперед, ему хотелось побыстрее увести друзей от опасной мысли, что его-то, Сенечкины, родители знают все. Они были в числе основателей завода, стояли у истоков, им даже принадлежит его часть. В том числе и эти печи.

Сенечка почувствовал, как глаза подозрительно защипало, потом толкнул следующую дверь. И так и застыл на пороге от неожиданности. Мальчики оказались в просторном помещении, занимавшем почти всю внушительную площадь здания, потолок находился высоко, примерно на уровне пятого этажа. Как таковых самих этажей не было, здание представляло собой единое пространство, огромное настолько, что дальний конец скрывался в темноте. Вдоль боковых стен располагались массивные, прочные, железные лестницы, ведущие на следующий уровень. А сами уровни, докуда хватало глаз, были заполнены клетками с живыми животными, именно они издавали те звуки, которые были еле-различимы снаружи. Здесь же они оглушали: свист, хрипы, рычание, визг, хлопанье крыльев, топот ног, шорохи, — все это сливалось в единый, протяжный гул, и мальчики зажали уши от неожиданности. Они стояли, дезориентированные, озираясь беспомощно по сторонам, в ужасе глядя на открывшееся зрелище. Тем больше они были поражены, что каждому ребенку в Донске с детства внушали: нельзя держать зверей в клетках, зоопарки — это стыдно и убого.

— Нельзя причинять страдания другим ради развлечений, — с раннего детства наставительно говорила Сенечке Меланья. — Это же так просто, правда? Но люди почему-то долгие годы не понимали. И водили детей в цирки, в зоопарки, в дельфинарии, в аквариумы, платили деньги, думая, что детям от этого делается хорошо. А это просто стыдно. Стыдно и убого.