Квестер

- Это все. Что вы хотите сказать мне? – и снова сел на ступеньку.

Толпа продолжала гудеть. Жители Дорстауна вновь разбились на группы и обсуждали услышанное. Меж тем Тестер, поглядев на экран, с удовлетворением обнаружил, что группа красно-зелено-желтых точек двинулась в направлении Базы. «Значит, Филгудыч, если это действительно он, что-то придумал, и мы скоро увидимся! Черт, скорей бы!».

            Меж тем к Тестеру опять подошел Билл Гейтц и, встав на одну ступеньку с ним (Тестер поднялся, «соблюдая протокол»), повторил во всеуслышание то, что недавно сказал Тестеру: что «они не хотят ему зла и надеются, что уважаемый Артем-Тестер проявит благоразумие…» и т.д. и т.п.. Тем самым Билл побуждал и Тестера публично объявить о своих добрых намерениях.

Тестер на это ответил что-то типа: «Можете не сомневаться – без нужды не трону! Сами не нарывайтесь только, ладно?». Сказано это было соответствующим тоном (так обычно произносят фразу «Солдат ребенка не обидит!»), что видимо не очень  понравилось большинству, и «в знак протеста» значительная часть населения Дорстауна покинула ратушу. Но оставшиеся засыпали Тестера  вопросами. Бедная Кейт уже устала переводить (

хотя как биоцифроклон может уставать?), но люди подходили и подходили к Тестеру, заглядывали ему в глаза и все время что-то говорили и спрашивали.

В основном – спрашивали какую-то лабуду, типа «Мы не знали, кто вы…, но теперь мы знаем…» или «Как выглядит смерть от делейтора?», или «Вы часто вспоминаете своих погибших друзей?», но с некоторыми, в частности, с Мак-Нейми, с Брауном и с семейством Вульфов у Тестера состоялась продолжительная беседа.

 Они говорили о будущем, о том, что нужно сделать сейчас, чтобы остаться в живых завтра. Больше всех говорила, конечно, Кейт, выступавшая здесь уже не только в роли переводчика, но и как полноценный собеседник. Девушку просто распирало от гордости, что она, а не кто-то другой, избавила Дорстаун от угрозы уничтожения этим страшным русским. Глаза ее сияли, а рот просто не закрывался: часто вместо того, чтобы переводить чьи-либо слова, она начинала излагать свое собственное мнение, чем вносила неразбериху в и без того довольно сложный разговор. Взрослые сердились и делали Кейт замечания. Девушка вспыхивала обидой, с неохотой возвращалась к своим «обязанностям», но через минуту все повторялось снова.

 В результате вся серьезность разговора куда-то испарилась, а собеседники, сами не замечая того, начали соревноваться в подшучивании над Кейт, пока девушка не обиделасьвсерьез. Но какая цена девичьих обид? Взрослые извинились, немного пошутили над собой, и сердитость Кейт как рукой сняло! И тут все собеседники поняли, что они уже почти подружились.

            А в это время в Центральной аппаратной охлаждающие насосы Суперкомпьютера вновь взвыли на самой высокой ноте.

ГЛАВА  L.

Нет, не смог Дед Пихто выкрасть у Пахана своего приятеля чеченца Шамильку. Проклятое облако помешало. Но это еще ничего: ведь и Пахану досталось не хуже. Так и упали они рядом на траву, голова к голове. А вот неприятность заключалась в том, что Пахан очнулся раньше. И очнулся раньше, и соображать начал скорее Пихты. А сам-то Пихто «вынырнул из окияну» лишь тогда, когда «паханчики» вовсю дрались с его «сынками» в рукопашную, а сам Пахан привязывал деда к тому же дрыну, к которому уже был приторочен Шамилька. «Паханчиков» было вдвое больше, они были вооружены и пятеро «сынков», включая пихтова любимчика Жору, уже явно начали сдавать, когда из-за кустов послышалось:

- Эй, алё! Оружие на землю, руки вверх!

Конечно, никто и не подумал выполнять это приказание, а вместо ответа на голос полетели пули из «калашей» и М-16. И зря! Один из стрелявших «паханчиков» был моментально сожжен вылетевшим из кустов «лучом», в следующий момент остальные, побросав «стволы», уже лежали, от страха вгрызаясь зубами в землю. К ним присоединилась и «армия Пихты», и Пахан, который лежа в траве, орал:

- Не стреляйте, идиоты! Свои же здесь!

            Тишина. Потом – снова голос:

- Свои дома сидят! -  и следом: - Всем встать, но без оружия. Отойти назад на двадцать шагов!

            Это приказание уже было выполнено: беспрекословно и моментально. Остались лежать только связанные Шамиль и Дед Пихто. Дед сразу заверещал:

- Соколики! Не надо стрелять! Мы тута ляжим – иттить не могём! Повязанные мы, ляжим тута, ага! Не стреляйте-то, соколики! Двое нас тута, ага. Не могём мы встать, не могём, повязали нас, слышите?

            В траве раздались шаги. Здоровенный парень с «лучом» наперевес возник пред очами Деда Пихты.

- Кто такие? Откуда? – спросил парень.

- Из Обители мы, сынок, из Обители, ага! – спешно ответил Дед Пихто. – Я тута, мене Дедом Пихтом кличут. А ето – Шамилька, товарищ, стало быть, мой, ага! Повязали нас тута… - Пихто жалобно посмотрел на парня. – Мож развяжешь, сынок, а?

Парень, казалось, на речи Пихто не реагировал вовсе.

- Шамиль? – спросил он у Шамиля. Шамиль вместо «да» только глаза прикрыл. – А где Пахан?