La Cumparsita… В ритме танго

Болид, резина, топливо, движок, сцепление с асфальтом — все было в норме. Техническая команда справилась с возложенной на них задачей на «отлично». Пилот, видимо, подвел. В том, что со мной в тот день случилось, сейчас я вижу исключительно свою вину. Помню, как тогда был бешено замотивирован на долгожданную победу и уповал на благоволящую мне судьбу. Триумф, денежное вознаграждение и лавровый венок были у меня почти в кармане гоночного комбинезона и на лохматой голове, а сам я уже стоял на постаменте с римской единицей, щедро поливая премиальным игристым своих друзей, облизывающихся девчонок в просвечивающих мелкие грудки маечках и коротких облегающих их бедра шортиках, болельщиков, задуренных фанатов, помешанных на гонках, на неконтролируемом движении так же, как и я. Активно визуализировал успех, но так к нему и не пришел. Закончил гонку, как спившийся бродяга, захлебывающийся своей блевотиной в мелком и пожелтевшем от разлившегося топлива и ударом поднятого ила водоеме, под перевернутым болидом, зажавшим мою руку между своим крылом и чертовым острым валуном.

— Я утонул в тот мокрый и слезливый день, Сергей, — себе под нос, не поднимая головы, стараясь не встречаться со Смирновым взглядом, говорю, — а после на закуску, как будто первого мне было недостаточно, потерял свою руку. Одним неосторожным ударом покончил с собой! Вытер жизненную метрику, отформатировал CV* и завершил спортивную карьеру.

— Мы можем закончить. Довольно, Ярослав. Я все понял. Очень жаль, парень. Но это ведь не конец? — своим лицом и верхней половиной тела подается ко мне. — Ты меня слышишь?

— Да-да и нет, конечно. Я живу, ко многому, — рассматриваю шевелящиеся фаланги пластиковых пальцев, — привык. Смирился и больше не психую. Довольствуюсь тем, что есть, но по-прежнему стремлюсь к большему и лучшему. Дух соревнования тяжело забить. Я к этому привык. Вся жизнь — борьба, борьба за выживание и за солнечное, не заплёванное место на песчаном пляже, а мы борцы, соперники, иногда союзники, творцы своей судьбы.

— Философской херни перечитал или постоянный клиент психологических тренингов для девочек по модному саморазвитию? — язвит и жмурится Смирнов.

— На больничной койке нечем было заняться, я медитировал и представлял свое дальнейшее существование без руки, — пытаюсь улыбнуться.

Строил догадки о том, что дальше в этой жизни будет! Отчаянно хотел за что-то зацепиться здоровой правой нервно дергающейся рукой, раз тихой левой меня хирургически навсегда лишили.

«Отец-отец, как же ты позволил сотворить такое с собственным сынком?» — причитал, стенал, канючил. Ругался с папой, ненавидел плачущую мать, клял себя за то, что не смог одной-единственной мечты добиться. Плевался в зеркало, цинично матерился, выгонял всех посетителей, которые любезно спрашивали о самочувствии и несли откровенно издевательскую, с моей точки зрения конечно, чушь. Еще вчера маячил трек, успех в карьере, возможно, долгожданное счастье в личной жизни, а сегодня — я пациент травматологического отделения в нашей областной больнице. Так что, да! Все…

— Отлично, — похлопывает по моему здоровому плечу. — Встречаешься с моей племяшкой, Ярослав? — подмигивает.

— Я надеюсь, — шепчу, через плечо оглядываюсь назад и замечаю позевывающую Дашу, направляющуюся к нам, вольготно рассевшимся за круглым столиком в том кафе имени совместной первой чашки кофе с кумпарситой.

— Я, пожалуй, пойду, — он поднимается, опираясь ладонями на стол. — Гуляйте, детки, в гордом одиночестве — вдвоем. Дарья, — подзывает ее рукой, — наконец-то! Сколько можно ждать? Выбрала свой низкокалорийный десерт, господи боже мой?

— Да, — Даша останавливается возле моей левой руки.

— Девки-девки, вы так задрали своими специфическими заскоками. Меня уже тошнит от этой конченой романтики и бесконечной низкоуглеводной чуши. Доконали старого солдата, почти кавалериста.

— Я поговорю с тетей Женей, — она хохочет.

— Стоп! — он выставляет перед ее носом руку, демонстрируя красноречиво запрещающую ладонь. — Этого не надо, милая. Когда будет удовлетворительный успех на том паркете, тогда поговорим о совместных тренировках. Не хотел бы на закате, так сказать, супружеской карьеры получить тридцать три взыскания за ненадлежащее танцевальное па. Извини, малышка, но моя типа трудовая книжка с чикой и без того черна от записей о моем обсессивно-компульсивном поведении.

— Хорошо, как скажешь, Сережа.

— Все! — Смирнов целует специально подставленную для этого щечку Даши и предлагает мне свою руку для прощального жимка. — Приятно было познакомиться, Ярослав. Без обид же, все нормально? Поеду — долго добираться, а я тут с вами засиделся. Внепланово разбавил ваше маленькое царство своим мужским звеном!

— Да. Взаимно, Сергей, — пожимаю его руку и обращаюсь к Даше, — садись, пожалуйста, — двигаюсь к окну на кожаном диване, уступая ей нагретое собой место.

— Спасибо, — мягко улыбаясь, посматривает мне в глаза.