Лабиринт

Подойдя к рюкзаку, я залпом выпил бутылку воды и съел яблоко, оставленное на завтрак. Где бы я ни был, сегодня точно дойду до цивилизации: тут, в какую сторону ни пойди, рано или поздно выйдешь из гор – Хибины небольшие. Пора избавляться от того, что могло бы меня скомпрометировать. Когда меня последний раз видели Лёша, Лера и Пётр, то убегал я без рюкзака и спального мешка, а только с ножом за поясом и травматическим пистолетом в руке, который я достал в самый последний момент и который, надеюсь, они не заметили. В кармане куртки лежал в заляпанном кровью кармане грязный нож, а в другом – телефон Виталика, который показывал почти двенадцать часов дня. Выходит, проспал я по меньшей мере четырнадцать часов. И на кой чёрт я взял телефон, если не знаю от него пароля? Я же позвонить с него всё равно не смогу… Ладно, может, когда появится связь, то меня найдут по геолокации телефона, если сам к городу не выйду. Хотя в руках у меня была какая-то китайская дрянь, и, возможно, в ней такая функция не предусмотрена, в отличие от моего телефона. Так или иначе, смартфон Виталика пока оставлю.

Сложив в одну объёмную кучу спальный мешок, рюкзак и куртку, я поджёг их, потратив на это, как мне показалось, минут десять и все остатки газа в зажигалке. Куча медленно горела, выбрасывая в небо куски чёрной обгоревшей ткани, и пока это происходило, я уже успел хоть как-то обтереть от грязи и крови штаны, помыть руки и нож, который я, тщательно обтерев об оставшийся на мне демисезонный свитер, спрятал под камень, лежащий в ста метрах от горящей одежды. Когда пламя окончательно потухло, оставив после себя, к моему удивлению, достаточно много обугленного, но не сгоревшего материала, я взял его и прополоскал в луже, вода в которой мгновенно приобрела чёрный цвет от частично расплывшихся в ней кусков обгоревшей одежды.

Оставшись в относительно чистых, но мокрых штанах и свитере, я побрёл дальше. Солнце пригревало, но стоило подуть даже слабому ветерку, как всё тело пронизывало холодом, от которого был лишь один положительный аспект – на холоде меньше болела голова. Каждый шаг, вдох, движение рукой или ногой сопровождались болью в забитых мышцах, а живот крутило от голода после скудного завтрака.

Голову не покидали мысли о том, насколько виртуозным был план Сергея для того, чтобы убить Владислава Викторовича. Залить что-то в цистерну с топливом, чтобы испортить генератор и создать фатальную концентрацию угарного газа – немыслимо круто! Он же ведь знал, что Виталик позвонит ему, чтобы сказать о поломке, и что начальник приедет и проверит помещение, которое практически не проветривается. По крайней мере, Сергей мог специально попросить Виталика это сделать. Гениально! Даже странно, что после всего того, что он придумал, мы смогли его вычислить. Что же его выдало? Пожалуй, задушенный Виталик и то, как он пытался удрать с завода. Видимо, когда всё пошло не по плану, он запаниковал и скомпрометировал сам себя. А может, и то, что он не ожидал, что Саша приедет со мной и Лёшей? Возможно, и это немного подпортило его планы. А как же он врал! Боже, насколько он был убедителен! Я многих людей на свете повидал – людей, способных обмануть многих, но не меня – но мне показалось, что он сам искренне верил в то, что ни в чём не виноват. Чего только не придумаешь под страхом неминуемой смерти! Думаю, что он готов был сказать, что угодно и как угодно, лишь бы я его отпустил, когда сбил с кабеля.

Считал ли он себя причастным к смерти Саши или нет? Удивительно, но когда я сказал ему, что его сообщники убили моего друга, то он полностью проигнорировал этот факт. Чёртов ублюдок, единственное, что он ответил, так это то, что у него не было никаких сообщников. Мог бы хоть посочувствовать: думаю, что это больше прибавило бы ему шансов выжить, чем его тупые и совершенно нелепые оправдания. Бедный Саша – не заслужил он такой смерти! И зачем он пошёл со мной? Шёл ли он туда ради меня или ради того, чтобы спасти невинных людей? Думаю, что он пошёл, потому что его принципы не позволяли ему поступить иначе. Но значило ли это то, что он шёл туда ради своих принципов? Если его принципом было защитить друга и спасти невинных людей, то равносильно ли было его стремление пойти со мной тому, что он пошёл туда ради меня и остальных? Равносильна ли жизнь в соответствии со своими принципами, жизни ради следствий из этих принципов? Каким бы ни был ответ, Саша мёртв, и умер он, защищая меня и остальных. Благо, дело сделано, и виновные наказаны: Сергей и его сообщники получили сполна за свои поступки.