Лабиринт

– Вроде мне уже гораздо лучше. Не думаю, что мне нужно оставаться здесь до завтра, хотя, наверно, за руль мне лучше сейчас действительно не садиться! – сказал я, приподнимаясь на койке. – У тебя есть права?

– Права есть, и если тебя отпустят, то я поведу машину. Господи, Андрей, как ты меня напугал! У тебя бывало раньше такое?

– Что? Обморок? Нет, кажется. Вроде ни разу не бывало.

– Скоро придёт врач, и решим, что делать дальше. Может, не стоило на похороны приходить? Ты настолько сильно переживаешь из-за того, что случилось с Сашей?

– Я… – как только я открыл рот, Лера продолжила говорить.

– Знаю, что переживаешь. Это нормально, но всё-таки я очень за тебя испугалась.

– У меня всё хорошо, Лерочка! – я поцеловал её ладонь, которую держал в своих руках.

Мы пробыли в больнице ещё два часа, и лишь после того, как мне сделали МРТ головы и убедились, что обморок был вызван эмоциональным переживанием, а не физиологическими проблемами, разрешили уехать. Лёша, который, как оказалось, был с нами в больнице, отвёз нас на моей машине домой и удалился, убедившись, что я чувствую себя удовлетворительно. Зайдя домой, я пошёл на кухню, чтобы заварить себе кофе.

– Андрюш, иди приляг! Я принесу кофе. Врач сказал, что нужно что-нибудь сладенького тебе поесть. Сейчас что-нибудь приготовлю! – Лера сопроводила меня до дивана и оставила отдыхать, начав громыхать на кухне посудой.

Остаток дня мы провели лёжа на диване, болтая о жизни, посмотрев перед сном комедию. Несмотря на то, что я пришёл в себя ещё в больнице, меня одолевало чувство того, что я смотрел на всё происходящее как будто со стороны, и голова была на удивление пустой. Сложно было собраться с мыслями, а может, просто мне этого и не хотелось. Засыпали мы в обнимку: голова Леры уже привычным образом лежала у меня на груди, и я гладил её чёрные мягкие волосы.

На следующее утро после завтрака я сообщил Лере, что мне нужно хотя бы на полдня съездить на работу и после обеда я вернусь. На что она ответила, что уже договорилась со своей знакомой о встрече и постарается тоже приехать часам к четырём назад. Высадив её у метро, я отправился в офис и к одиннадцати утра уже был там. Вообще говоря, всю работу я сделал ещё в субботу, и, вопреки тому, что я сказал Лере, у меня не было особой нужды сюда приезжать сегодня. По крайней мере, не было каких-либо причин, связанных с работой. Общение с сотрудниками и решение рабочих вопросов, хоть и мелких, должно было немного меня взбодрить после вчерашнего дня.

Что же мне делать с Лёшей? Как подобраться к нему так, чтобы он рассказал всё, что знает о произошедшем? И стоит ли вообще заморачиваться? Всё уже прошло, и меня слабо касается: я выжил, Лера – тоже, мы вместе и нам хорошо. Не проще было бы просто отпустить всё произошедшее и жить дальше нормальной жизнью? Это постоянное перетирание пережитых событий похоже на мазохизм: толку мало, потому что я не могу ничего изменить, а настроение портится. С какой целью я продолжаю попытки докопаться до истины, если всё, что произошло, уже произошло, и моё понимание происходящего ни на что повлиять не может? Но, может, я всё же могу что-то сделать? Саша, заваривший всю эту кашу, за это уже поплатился сполна, но если к этому причастен ещё и Лёша, то было бы неправильным ему остаться безнаказанным. Если он убил Виталика, то почему он промолчал, когда Сергей обвинял в этом меня перед тем, как выпрыгнуть в окно? И почему он даже не предложил свою помощь нам с Сашей, когда мы побежали к тем двум туристам из Мончегорска, а просто ушёл с Петром и Лерой? Нет, всё-таки его слабость заслуживает наказания. Так, как он, поступать неправильно. Если он был в сговоре с Сашей, то он причастен к смерти семи человек, и этого я никак не могу оставить. Если это Лёша убил Виталика, то знал, что я ни в чём не виноват, и, тем не менее, он спокойно смотрел на то, как я пытаюсь спасти его жизнь, отвлекая незваных гостей ради того, чтобы он мог скрыться. Я должен узнать правду: если удастся найти и наказать виновника всего произошедшего, то, может быть, таким образом я хоть как-то смогу искупить свою вину за смерть тех людей, которых убил. Но убивать я больше никого, разумеется, не стану.

Спустившись на первый этаж, я вышел на улицу и пошёл к своему излюбленному ресторану, чтобы съесть бизнес-ланч. С тех пор, как я вернулся, я ещё ни разу не обедал со всеми в столовой, хотя, наверно, следовало бы, иначе вскоре сотрудники решат, что мне с ними неинтересно. Знает ли хоть кто-то из них о том, что произошло в Хибинах и то, что я там был?

Официантка, встретившая меня при входе, слёту спросила, нужен ли мне, как всегда, бизнес-ланч и кофе. На что я утвердительно ответил и, оглянувшись по сторонам, осознал, что все столики заняты. Я вновь увидел мужчину, сидящего в углу с газетой. Он посмотрел на меня, улыбнулся и жестом руки пригласил меня сесть к нему за стол, видимо, поняв, что я ищу, куда сесть.