Лабиринты свободы

Практически все солдаты, проходившие в этот исторический момент по трём мостам, перекинутым через Неман, были уверены, что война будет победоносной и скоро закончится. Каждый из них надеялся остаться в живых, а после отдыха на зимних квартирах вернуться домой в свою горячо любимую Францию. Те же, кто не имел ничего, кроме солдатской формы и ружья, мечтали получить от своего щедрого императора хороший кусок земли на необъятных российских просторах и жениться на русской красавице. Офицеры просто стремились сделать военную карьеру, а польские легионеры хотели наконец-то победить русскую армию, взять реванш за поражение Польского восстания 1794 года и восстановить государственность своей родины.

Наполеон стоял на холме, возвышающемся над низиной принеманского берега, и смотрел на всю эту лавину людей, готовых ради него по одному только его жесту устремиться туда, куда он их пошлёт. Он гордился своей армией, собранной им по всей Европе в одну мощную организованную силу, подчинённую воле одного человека — его воле.

Вот скачут польские гвардейские уланы. Они храбры в атаке и быстры, как молния. Поляки с радостью пошли воевать под знамёнами его непобедимой армии, желая восстановить Речь Посполитую в том виде, в каком она была в лучшие годы своего существования: независимым и огромным государством «от моря до моря».

Наполеону их было как-то даже по-человечески жаль. «Такого государства у них уже никогда не будет. Сейчас этого не допускают русские, а после и поражения от моей армии подобного не допущу и я. В Европе должен быть один хозяин, один дирижёр всей её политической жизни, и конкуренты здесь мне не нужны», — думал Бонапарт, внимательно наблюдая за переправой польских кавалерийских полков.

За польскими уланами следовали гвардейские конные шассеры. Эти бойцы, вооружённые саблей и карабином, изматывали в бою противника и были искусны как в конном строю, так и в рукопашном бою. При верном выборе направления главного удара для конных шассеров можно было с уверенностью готовиться к празднованию очередной победы над противником.

Голландские гренадеры, вооружённые мушкетами лучших немецких и голландских мастеров, стройными колоннами двигались вдоль берега Не мана уже со стороны русской территории. Это была элита его армии. Но драгуны императрицы всё-таки были главным по значимости вооружённым подрав делением в армии Наполеона.

Император с гордостью смотрел на этот элитные отряд тяжёлой кавалерии, для которой офицером назначал лично он сам. Это был цвет офицерского общества: чтобы удостоиться чести быть зачисленным в это подразделение, офицер должен был иметь десятилетний стаж службы в кавалерии, участвовать в сражениях и, естественно, остаться при этом в живых. Драгуны императрицы (или императорская гвардия) были так названы в честь супруги Наполеона Жозефины де Богарне. Наполеон берег этих драгун и решался направлять их в бой только в тех случаях, когда явно намечался перелом в сражении в пользу французской армии. Именно в этот момент и нужно было нанести ещё один, но окончательный удар по практически уже побеждённому противнику.

Французский император с тринадцатилетним опытом правления стоял в раздумье на прибрежном холме, возвышаясь, как монумент, над огромной массой людей. И когда солдаты замечали своего императора, застывшего в величественной позе, они приветствовали Бонапарта радостными криками. О чём он думал в этот момент? Конечно же, Наполеон чувствовал гордость за то, чего он сумел достигнуть за последние пятнадцать лет жизни. Франция под его руководством стала сильнейшей державой в Европе, а монархи-соседи заключили с бывшим капитаном артиллерии военный союз. Его внешние и внутренние враги не раз пытались свергнуть Наполеона Бонапарта с императорского трона, но у них ничего не вышло. И теперь перед ним лежит земля очередного государства, которое Наполеону Бонапарту предстоит покорить, а царя Александра сделать своим союзником. И тогда в Европе родится новая империя, равной которой не было ещё в мире. Однако маленький червь сомнения всё-таки настойчиво вкрадывался в его самоуверенное Я.

Первый внутренний голос ему говорил: «Подумай ещё раз, всё взвесь и рассчитай свои возможности. Перед тобой огромная страна с непонятным полуазиатским народом, от которого можно ожидать чего угодно... Ещё не поздно остановить их... Тебя за это никто не осудит и не упрекнёт. Твой авторитет останется непоколебимым, а твои действия посчитают за проявление цивилизованного гуманизма и гением стратегии. А император Александр I всё поймёт и опять будет называть тебя своим братом, радуясь тому, что ты просто показал свою силу без пролития крови... Уже вся Европа у твоих ног. Может, хватит воевать и пора творить?..»