Читаем Лароуз полностью

— Вилки?

Она мотнула головой в сторону ящиков слева от раковины. Ландро принес приборы. Ромео угадал шкаф и поставил на стол три большие желтые тарелки, по краям которых танцевали дамы в длинных юбках и господа в цилиндрах. Женщина поддела на вилку кусок сардины, положила на крекер и, размяв, намазала на него. Потом кивком предложила мальчикам сделать то же самое. Поначалу еда застревала у них в горле, но потом их руки сами собой принялись отправлять в рот крекер за крекером. Они съели все сардины, кроме последней, которую оставили хозяйке. Она наблюдала за ними с широкой улыбкой, открывавшей потемневшие и расколовшиеся зубы.

— Продолжайте, я съела, сколько хотела, — проговорила она.

Ее муж умер, пояснила она. Больное сердце.

— Мое бьется как надо, но мне все равно, если оно вдруг откажет… Как твои мама и папа? — спросила она Ландро. — Они копают погреб?

Ландро посмотрел на Ромео, приподняв брови.

— Копают? — переспросил Ромео.

Женщина кивнула.

— Хорошо, с его помощью вы сохраните продукты зимой. Это мы их научили. Зимняя стужа для вас, индейцев, стала тяжелым испытанием. Муж сказал, вы умирали. По одному каждый день. Поэтому я рада видеть вас, мальчики. Рада, что вы справились. Ваша семья из хороших индейцев. Муж всегда говорил, что хороший индеец может стать лучшим другом. А плохие индейцы могут обокрасть до нитки, причем они особенно нечестивы, когда пьяны. Вы, мальчики, всегда были хорошими, добрыми.

Зазвонил телефон, встревожив их всех. Женщина облизала губы, встала, чтобы ответить на звонок, и направилась к черному настенному телефону с наполовину стершимися цифрами. Она сурово приложила трубку к своему большому уху.

— Просто прекрасно, — произнесла она, глядя на телефон так, будто звонивший находился внутри него.

— Нет, еще не съела, — ответила старуха, и на ее лице появилось выражение неуверенности, словно она ответила на вопрос, содержащий подвох. — Да, плита выключена, — добавила она кротко. — Пойду, выну. Да, да. Я голодна.

На ее лице появился лукавый взгляд, и она повернулась, чтобы подмигнуть мальчикам.

— Голодней, чем когда-либо!

— Хорошо, спокойной ночи.

Она повесила трубку и произнесла:

— Хм-м-м.

Запахи разогревающихся блюд наполнили кухню, но женщина этого не замечала. Она снова села за стол и, нахмурившись, уставилась в пространство.

— Не достать ли нам еду? — спросил Ромео.

Губы женщины что-то беззвучно шептали. Потом она, вздрогнув, очнулась.

— Выньте-ка те блюда, мальчики, ладно? Давайте поедим!

Картофельное пюре, соус, кукурузный крем со сливками. Протертый шпинат со сливками, куриный пирог с горошком и морковью, кукурузная закуска[141], по ошибке запеченная, но сохранившая превосходный вкус. Жирная свиная котлета, которую мальчики разделили на двоих, маисовый хлеб, тушеная морковь со сливочным маслом, макароны с сыром, макароны с мясом, макароны с тунцом. Толстый кусок стейка с грибами. Еще соус. Все это было съедено. Вкус некоторых блюд показался сомнительным, зато они были горячие и свежие. А на стойке ждал своей очереди накрытый кухонным полотенцем неразрезанный яблочный пирог, пышный и сочащийся густым сладким соком.

Старуха расслабилась и, откинувшись на спинку стула, принялась с умилением наблюдать, как они едят, едят и едят.

— Вы, ребята, всегда знали толк в еде, всегда знали, — приговаривала она.

Когда они насытились и сидели, отупевшие от обжорства, старая женщина сказала:

— Мыть ничего не надо, кроме тарелок и вилок. Кил говорит, чтобы остальную посуду я замачивала. Говорит, ему все равно придется ее перемывать. А теперь, как я понимаю, вы, ребята, должны вернуться к своим родителям. Возьмите с собой все, что осталось. Вашим братьям и сестрам такая еда может понравиться. Никак не могу перестать готовить для целой оравы. Итак, вы отчаливаете?

— Мы… Мы не можем вернуться домой, — возразил Ромео. — Можно мы останемся здесь? С вами?

Женщина перевела взгляд с одного мальчика на другого.

— Вы никогда так раньше не делали, — растерянно проговорила она.

— Сейчас очень темно, — рискнул ввернуть Ландро.

Старуха рассмеялась.

— Твой отец говорит, индейцы способны видеть в темноте, но, может, вы этому пока не научились. Конечно. Сделайте одолжение. Ложитесь наверху в большой комнате с зеленым покрывалом на кровати. Приведите ее в беспорядок и не заправляйте утром. Ночью мне нравится слушать музыку по радио здесь, внизу. Я делаю это, лежа на диване, пока не усну. Хороший диван, но Кил всегда проверяет, не спала ли я там. Из-за моей спины. Черта с два я его оставлю. Ну, идите! Идите! — погнала она их наверх, смеясь. — Кил может об этом и не узнать, — проговорила она через некоторое время, поворачивая ручку настройки приемника, пока не нашла какую-то медленную мелодию, похожую на вальс. Она выключила свет и откинулась на подушки.

Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные хиты: Коллекция

Время свинга
Время свинга

Делает ли происхождение человека от рождения ущербным, уменьшая его шансы на личное счастье? Этот вопрос в центре романа Зэди Смит, одного из самых известных британских писателей нового поколения.«Время свинга» — история личного краха, описанная выпукло, талантливо, с полным пониманием законов общества и тонкостей человеческой психологии. Героиня романа, проницательная, рефлексирующая, образованная девушка, спасаясь от скрытого расизма и неблагополучной жизни, разрывает с домом и бежит в мир поп-культуры, загоняя себя в ловушку, о существовании которой она даже не догадывается.Смит тем самым говорит: в мире не на что положиться, даже семья и близкие не дают опоры. Человек остается один с самим собой, и, какой бы он выбор ни сделал, это не принесет счастья и удовлетворения. За меланхоличным письмом автора кроется бездна отчаяния.

Зэди Смит

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
iPhuck 10
iPhuck 10

Порфирий Петрович – литературно-полицейский алгоритм. Он расследует преступления и одновременно пишет об этом детективные романы, зарабатывая средства для Полицейского Управления.Маруха Чо – искусствовед с большими деньгами и баба с яйцами по официальному гендеру. Ее специальность – так называемый «гипс», искусство первой четверти XXI века. Ей нужен помощник для анализа рынка. Им становится взятый в аренду Порфирий.«iPhuck 10» – самый дорогой любовный гаджет на рынке и одновременно самый знаменитый из 244 детективов Порфирия Петровича. Это настоящий шедевр алгоритмической полицейской прозы конца века – энциклопедический роман о будущем любви, искусства и всего остального.#cybersex, #gadgets, #искусственныйИнтеллект, #современноеИскусство, #детектив, #genderStudies, #триллер, #кудаВсеКатится, #содержитНецензурнуюБрань, #makinMovies, #тыПолюбитьЗаставилаСебяЧтобыПлеснутьМнеВДушуЧернымЯдом, #résistanceСодержится ненормативная лексика

Виктор Олегович Пелевин

Современная русская и зарубежная проза