Ласточка

Игорь заметил крохотный шарик переливающегося черного пирсинга около рта. Как он мог не видеть его раньше? Целовал вроде… Хорошо, что не наткнулся… Он ненавидит проколотую металлом плоть. С трудом соглашается даже с сережками. Но уши – это уши. А животы, тем более губы, носы, надбровия… Даша почесала живот, задрав майку. Игорь усмехнулся, увидев блестящий шарик около пупка. Что-то он все вообще просмотрел. Чем смотрел, чем думал? Вообще не смотрел. И думал другим местом. Как обычно в таких случаях, отвращение было сильнее, чем полученное удовольствие. Это он тоже за собой знал. Блудоватый Игорек появится, наблудит и спрячется, а останется высокодуховный, тонко чувствующий, брезгливый Игорь Донской, который любит красивое, хорошее, который предпочитает смотреть себе самому в зеркале в глаза спокойно и уверенно, чтобы воспоминания вчерашней ночи не портили ему настроения.

– Идем? – настойчиво продолжила Даша, взяв его за руку.

Игорь снял ее руку.

– Нет, Даш. Я пойду один.

– А чё так? – Даша цыкнула зубом, как настоящая пацанка, и сплюнула. – Всё, наигрался? Обидел девушку и в кусты?

Не жалкая, не беспомощная, не ребенок, не доверчивая. Плакала же, он пожалел ее… Говорила, какая она некрасивая… Он взял и доказал, что вполне даже ничего… Если бы можно некоторые свои мысли не пускать в голову. Но это же мои мысли, они рождаются у меня в голове и не нравятся мне самому. Как это может быть? Я – сложный, я – разный, я – противоречивый, не это ли самый интересный предмет искусства?

– Ладно… – Даша попробовала крепко обнять его, ткнувшись носом в шею. Видимо, хорошо отработанный прием. – Игоряша…

Невозможная конфигурация имени, если нужно взорвать Игоря – назови его Игоряшей. Девушка этого не знала, конечно. Так же как не знала, что если Игорь отстранился, придумывает, фантазирует, просто размышляет, ловя новые, неожиданные мысли, или пробегая по уже придуманному сюжету, что-то уточняя, меняя в голове, развивая по-другому, не надо его трогать.

– Ты мне такая не нравишься, Даш, – усмехнулся Игорь, еле сдерживаясь, и с силой отцепляя Дашу от себя.

– Какая? – решилась продолжить Даша, хотя проще бы ей сейчас было уйти, не раздражать дальше Игоря.

– Грубая, хамская, простая. – Раз хочет, он продолжит. – И от пирсинга меня тошнит.

– А-а… это… – засмеялась Даша и одним щелчком сбросила шарики с живота и с губы. – Это клеится, временно.

– Для привлечения самцов? – тоже улыбнулся Игорь.

– Ага… для красоты… Красота – страшная сила… – Даша не понимала, как себя вести. Вроде он говорит неприятные вещи, но смотрит при этом как-то даже весело… Непонятно.

– Ты правда думаешь, что кто-то будет к тебе серьезно относиться, если ты… – Игорь помедлил, – вот так будешь себя вести?

– Как? – покрутила плечами Даша, пробуя свести все к шутке.

– Готова на все и сразу.

– В смысле?! – Даша стала пунцоветь.

Краска поднималась от груди к толстой шее, ушам, ползла по подбородку, пухлым щекам, до самых глаз и выше, к мясистым надбровиям, лбу, усеянному большими расплывшимися веснушками, пегим волосам, которые Даша сейчас попыталась распустить, и они висели неаккуратными прядками, делая ее похожей на кого угодно, только не на женщину, с которой час назад Игорь так опрометчиво был близок. Шалфей, тимьян, лаванда, горы, бледно-сиреневые стрекозы, огромные шоколадные бабочки, чужая молодая плоть, такая доступная, такая неожиданно и остро желанная – на мгновение, на мгновение… И это мгновение, кажется, ему слишком дорого стоило. Черт, черт…

До Игоря начало доходить, что вряд ли он так легко вернет Нику. Он нашел героиню. Он – идиот. Возможно, он нашел даже больше, чем героиню для фильма. Но эту героиню он искал полтора года. Он знал это лицо, этот профиль, знал, как она идет, как улыбается, слышал ее голос, видел ее фигуру, как она резко поворачивается, как легкая улыбка при этом трогает нежные светлые губы, он знал ее давно, знал это нереальное сочетание женственности и силы, резкости и грации. Но не мог найти. Откладывал съемки, дотянул до конца лета. Согласился на компромиссный вариант, утвердил актрису, которая ему не нравилась, и поехал сюда. Приехал и встретил ту, которую придумал, увидел, нарисовал в своей голове. Ее сильно обидели, явно незаслуженно. Он подошел в самом конце, но того, что он услышал, было достаточно, чтобы взорвать любого. А она сдержалась – не кричала, не спорила, не плакала, не обвиняла никого, не просила ее защитить – ведь Паша, например, знает, что Кирилла никто не бил, и Игорь знает. Она просто ушла. Теперь он понимает: то, что говорила ему о Нике Даша, – вряд ли правда. Игорь постарался не думать об этом, прощаясь с Никой, это ему очень мешало… Надо было спокойно подумать. Надо было поговорить с Никой. Надо было…

– В смысле? Ты чё сказал? – Даша дергала его за рукав. – Ты чё про меня сказал? Ты пошутил, да? Эй! Ты чё завис?