Лавка древнойстей. Том 2

Трупъ Квильпа былъ найденъ черевъ нсколько дней посл того, какъ его выбросило на берегъ. Слдствіе было произведено на мст, и такъ какъ многія обстоятельства, сопровождавшія его смерть, давали поводъ предполагать, что онъ совершилъ самоубійство, то судъ и постановилъ: похоронить его на перекрестк четырехъ дорогъ, въ какомъ нибудь очень уединенномъ мст, предварительно воткнувъ ему въ сердце колъ.

Но кажется, что объ этомъ только поговорили, а тло втайн сдали на руки Тому Скотту. Впрочемъ, мннія и въ этомъ расходятся: нашлись люди, уврявшіе, будто Томъ потихонько, ночью, выкопалъ трупъ и похоронилъ его на мсти, указанномъ вдовою умершаго. Очень можетъ быть, что оба эта слуха вымышленные, и что они возникли единственно благодаря тому невроятному, хотя и достоврному, факту, что Томъ плакалъ во время слдствія. Мало того, что онъ плакалъ, онъ даже пытался броситься на судей, но его, разумется, вовремя схватили и вывели изъ суда. Въ отместку за это онъ сталъ на голову передъ единственнымъ окномъ камеры, гд происходило засданіе, и затемнялъ судьямъ свтъ до тхъ поръ, пока городовой не ударилъ его по ногамъ и не привелъ ихъ въ надлежащее положеніе.

Выброшенный, такъ сказать, на улицу, смертью своего хозяина, Томъ попробовалъ зарабатывать хлбъ своимъ природнымъ талантомъ, то есть, сдлался акробатомъ, а такъ какъ блестящая карьера, которой онъ себя посвятилъ, встрчала непреодолимую помху въ его англійскомъ имени и происхожденіи — не смотря на то, что это головоломное искусство пользуется у насъ большой популярностью — онъ, не долго думая, принялъ имя мальчика итальянца — продавца обрзковъ — съ которымъ случайно познакомился и съ тхъ поръ съ необыкновеннымъ успхомъ кувыркался и длалъ различные сальто-мортале.

Вдовушка Квильпа никакъ не могла простить себ единственнаго сквернаго поступка, тяготившаго ея совсть, и всякій разъ, вспоминая о немъ, заливалась горькими слезами. У мужа ея не было родственниковъ, поэтому все его состояніе перешло къ жен, и она стала теперь богатой женщиной. Если бы онъ усплъ сдлать завщаніе, очень можетъ быть, что она оказалась бы нищей. Въ первый бракъ она вступила по настоянію матери, во второй разъ вышла замужъ по собственному желанію. Выборъ ея палъ на красиваго и еще довольно молодого человка, а такъ какъ онъ поставилъ условіемъ, чтобы теща жила отдльно, получая отъ нихъ средства на свое содержаніе, то въ дом молодыхъ было довольно тихо: они ссорились между собой лишь настолько, насколько это неизбжно въ каждомъ супружеств и, вообще говоря, весело зажили на денежки умершаго карлика.

Въ семь Гарландъ жизнь текла по-прежнему тихо, мирно и любовно. Но и у ихъ домашняго очага совершилась перемна, о которой мы теперь и поговоримъ. М-ръ Абель вошелъ въ компанію съ нотаріусомъ Визерденомъ, и по этому случаю у нихъ былъ большой балъ. Судьб угодно было, чтобы между приглашенными оказалась одна чрезвычайно застнчивая молодая барышня, въ которую м-ръ Абель и влюбился. Какъ это случилось, какъ они оба объ этомъ догадались, кто изъ нихъ первый открылъ эту тайну, никому доподлинно неизвстно, но какъ бы то ни было, а они въ свое время поженились и были очень счастливы. Надо и то сказать, что они вполн заслужили свое счастье. Авторъ съ особеннымъ удовольствіемъ заноситъ на свои страницы сообщенное ему извстіе, что Богъ благословилъ ихъ многочисленнымъ потомствомъ, ибо, чмъ больше нарождается хорошихъ, добродтельныхъ людей, тмъ больше облагораживается человческая природа на радость всему міру. Лошадка до конца жизни сохранила свой независимый характеръ и твердость принциповъ. А жила она необыкновенно долго. Старики Гарландъ очень часто видались со своими дтьми: пони то-и-дло таскалъ фаэтончикъ отъ одного дома къ другому, поэтому у молодыхъ Гарландовъ для него была отдльная конюшня, куда лошадка входила съ чрезвычайнымъ достоинствомъ. Когда дти Абеля подросли, она такъ подружилась съ ними, что, какъ собака, бгала за ними по знакомой намъ ливад, позволяла себя ласкать, гладить; и за всмъ тмъ, доведя свою снисходительность до того, что дти безъ малйшаго страха осматривали ея копыта и даже вшались ей на хвостъ, она ни за что въ мір не допустила бы, чтобы кто нибудь изъ нихъ слъ на нее верхомъ или вздумалъ бы управлять ею, дескать, и фамильярности вашей есть предлы, переступать которые не слдуетъ.

Она и на старости лтъ не потеряла способности привязываться къ отдльнымъ личностямъ. Когда, посл смерти своего пріятеля, священника, баккалавръ переселился къ брату, лошадка такъ, полюбила его, что, когда онъ правилъ ею, она шла безъ малйшаго сопротивленія. Послдніе два, три года ея уже не запрягали; она жила, такъ сказать, на пенсіи, но нраву своему не измняла до конца и незадолго передъ смертью порядкомъ-таки лягнула осматривавшаго ее ветеринара.