Лавка древнойстей. Том 2

— Какой шутникъ и какія у него удивительныя познанія въ естественной исторіи! Настоящій Буфонъ!

Адвокатъ, разумется, хотлъ сказать ему комплиментъ и назвать его Бюфономъ, но немножко ошибся: вмсто одной гласной употребилъ другую. Квильпъ не далъ ему времени исправить ошибку, взявшись исправлять его самого и довольно внушительно хвативъ его ручкой зонтика по голов.

Сэлли остановила его за руку.

— Перестаньте драться. Я вамъ сдлала знакъ, что знаю этого мальчика. Чего-жъ вамъ еще?

— Она умне, догадливе всхъ, сказалъ карликъ, трепля ее по спин и съ презрніемъ глядя на ея брата. — Слушайте же, Сэлли! Я не люблю Кита.

— И я его не люблю!

— И я тоже! вторили ему брать и сестра.

— Ну и прекрасно! Стало быть дло уже на половину сдлано. Этотъ Китъ принадлежитъ къ разряду такъ-называемыхъ прекрасныхъ, честныхъ людей, а въ сущности онъ — бродячая собака, всюду сующая свой носъ, лицемръ, трусъ, шпіонъ. Онъ, какъ настоящій песъ, ползаетъ передъ тми, кто его ласкаетъ и кормитъ, а на всхъ остальныхъ бросается и лаетъ.

— Ужасающее краснорчіе! воскликнулъ Брассъ.

— Говорите о дл, да, если можно, поскоре, вмшалась Сэлли.

— Врно. Я говорю: она умне всхъ, и карликъ снова наградилъ Брасса презрительнымъ взглядомъ. — Я сказалъ, Сэлли, что онъ, какъ собака, набрасывается на людей и больше всего на меня. Словомъ, я на него золъ.

— Этого для насъ совершенно достаточно, замтилъ Брассъ.

— Нтъ, недостаточно. Карликъ усмхнулся. — Дайте мн высказать все. Не говоря о томъ, что намъ надо съ нимъ свести старые счеты, онъ еще вздумалъ становиться мн поперегъ дороги, мшаетъ обдлать дльцо, которое всмъ намъ сулитъ золотыя горы. Да и кром того онъ мн противенъ. Я его терпть не могу. Придумайте вмст, какъ бы избавить меня отъ этого мальчишки. Согласны?

— Согласны, сударь, отвчалъ Брассъ.

— Ну, такъ по-рукамъ. На васъ, Сэлли, я столько-же разсчитываю, какъ и на него, даже еще больше. А вотъ и Томъ Скоттъ. Эй, ты, неси сюда фонарей, трубокъ, грогу, побольше грогу, мы будемъ кутить на славу.

И карликъ снова превратился въ суетливаго хозяина и кричалъ, прыгалъ, вертлся какъ дикарь. Въ продолженіе всего остального вечера они не обмолвились ни однимъ словомъ и ни единымъ взглядомъ не выдали дла, ради котораго собственно и собрались въ бесдк. Они привыкли дйствовать сообща и понимали другъ друга съ полслова: ихъ связывалъ общій интересъ и выгода. Было уже 10 часовъ, когда прелестная Сэлли вывела своего любящаго и горячо любимаго братца изъ «Пустыни». Онъ очень нуждался въ ея родственной поддержк: по какой-то неизвстной причин онъ шатался и ноги его поминутно заплетались, такъ что Сэлли, этому нжному созданью, пришлось употребить вс силы, чтобы поддерживать его въ равновсіи.

Карликъ все еще чувствовалъ себя утомленнымъ, хотя вволю выспался утромъ: не теряя времени, онъ поплелся въ свою изящную холостую квартиру и тотчасъ же заснулъ въ своей койк. Пускай онъ себ спитъ и видитъ сны. Очень можетъ быть, что ему въ эту ночь приснятся бдные путники, которыхъ мы оставили отдыхающими на церковной паперти въ ожиданіи школьнаго учителя. Однако, пора и намъ вернуться къ нимъ.

XV

Долго они его ждали, но наконецъ-таки онъ показался у кладбищенской калитки и направился къ паперти, звеня связкой ключей. Онъ такъ запыхался, торопясь къ нимъ съ пріятной новостью, что въ первую минуту не могъ выговорить ни слова и только указывалъ имъ на низенькій домикъ, который Нелли такъ внимательно разсматривала.

— Вы видите эти два старые домика? промолвилъ онъ наконецъ.

— Какъ не видть! Я все время смотрла на нихъ, отвчала Нелли.

— Вы бы еще съ большимъ интересомъ на нихъ смотрли, если бы могли предчувствовать, съ какою встью я къ вамъ вернусь. Одинъ изъ этихъ домиковъ предоставленъ въ мое распоряженіе.

Учитель взялъ Нелли за руку и молча, съ сіяющимъ отъ удовольствія лицомъ, повелъ ее къ домику, о которомъ шла рчь.

Остановившись у низенькой, полуоткрытой двери, учителъ перепробовалъ много ключей, пока не подобралъ настоящаго. Но вотъ ключъ заскриплъ въ громадномъ замк и дверь растворилась.

Они вошли въ комнату съ сводчатымъ изящнымъ потолкомъ, еще сохранившую слды богатыхъ украшеній. Стны были отдланы листьями, высченными изъ камня, такой тонкой, изящной работы, что, глядя на нихъ, невольно приходило въ голову, ужъ не хотлъ ли мастеръ перещеголять самое природу. Эти красивые листья будто говорили вамъ, что вотъ, молъ, года смняются годами, настоящіе живые листья рождаются и умираютъ, а мы остаемся все въ томъ же вид. Хотя фигуры, украшавшія каминъ, и пострадали отъ времени, но он все еще свидтельствовали о своей прежней красот, - не то, что человкъ, усыпавшій своимъ прахомъ ближайшее кладбище. Эти фигуры уныло стояли у опустлаго очага, словно живые люди, пережившіе всхъ своихъ сверстниковъ и горюющіе о слишкомъ долго затянувшейся старости.