Лавка древнойстей. Том 2

— Вотъ того перваго мальчугана зовутъ Джонъ Оуэнъ, рекомендовалъ онъ:- честный, искренній, и притомъ талантливый мальчикъ, но вмст забубенная голова. Онъ способенъ сломать себ шею и лишить своихъ родителей единственнаго утшенія. Но, между нами будь сказано, если бы вамъ случалось видть, какъ онъ гоняется за зайцемъ, играя съ товарищами въ охоту, какъ ловко перескакиваетъ черезъ заборы и рвы, вы бы сами пришли отъ него въ восторгъ.

Покончивъ съ этой грозной аттестаціей, которую Джонъ слышалъ всю до конца, баккалавръ принялся за слдующаго.

— Потрудитесь взглянуть, сударь, вотъ на этого мальчика, говорилъ онъ. — Его зовутъ Ричардомъ Эвансомъ. Удивительный ребенокъ — замчательная память и смтливостъ; вдобавокъ у него великолпный голосъ и слухъ; онъ отлично, — лучше всісь насъ, — поетъ въ церкви псалмы. А между тмъ, я убжденъ, что онъ плохо кончитъ: онъ умретъ не своей смертью. Дло въ томъ, что во время проповди онъ всегда спитъ въ церкви. Сказать по правд, Мартонъ, и со мной случался этотъ грхъ, когда я былъ маленькій — я ничего не могъ подлать; такая ужъ у меня была натура.

Посл этого строгаго отзыва, въ высшей степени назидательнаго для мальчика, подававшаго такія блистательныя надежды, онъ перешелъ къ третьему.

— Видите ли вы того голубоглазаго блондинчика? Надюсь, сударь, что ужъ ему-то вы не будете давать пощады. Это маякъ, который долженъ служить предостереженіемъ для всхъ своихъ товарищей и примромъ, котораго слдуетъ избгать. Надо вамъ сказать, сударь, что онъ хорошо плаваетъ и отлично ныряетъ. Представьте себ, какая фантазія пришла ему въ голову! Какъ-то разъ, онъ, какъ былъ, не раздваясь, нырнулъ на 18 футъ въ глубину и, какъ бы вы думали, для чего? чтобы вытащить изъ воды собаку, утонувшую, благодаря своей тяжелой цпи и ошейнику. Эта собака принадлежала слпцу. Хозяинъ ея стоялъ на берегу, ломая руки отъ отчаянія и оплакивая своего единственнаго друга и проводника. Когда я услышалъ объ этомъ геройскомъ поступк, я, разумется, тотчасъ же послалъ мальчику 2 гинеи, — отъ неизвстнаго лица, добавилъ баккалавръ вполголоса, — только, пожалуйста, никогда не говорите ему объ этомъ; онъ и не подозрваетъ, что это я ему послалъ подарокъ.

Отъ этого великаго гршника, онъ перешелъ къ слдующему и такимъ образомъ перебралъ всхъ маленькихъ преступниковъ, съ особеннымъ паосомъ — вроятно для того, чтобъ они не очень-то зазнавались, какъ онъ говорилъ, — указывая на т черты характера, которыя въ каждомъ изъ нихъ были ему всего миле и которыя развивались-то въ нихъ, главнымъ образомъ, благодаря его примру и наставленіямъ. Убдившись, наконецъ, что онъ своими строгостями совершенно уничтожилъ ребятишекъ, онъ далъ имъ денегъ на пряники и приказалъ идти домой тихо, скромно, не скакать по дорог, не отставать и не драться, и тутъ же, обратясь къ учителю, сказалъ особеннымъ, ему одному свойственнымъ шопотомъ, что когда онъ былъ мальчикомъ, онъ считалъ своимъ долгомъ не слушаться подобныхъ приказаній, если бы даже за это ему пришлось расплачиваться всю жизнь.

Въ этихъ сердечныхъ отношеніяхъ баккалавра къ мальчуганамъ учитель видлъ доброе предзнаменованіе для себя и нкоторую гарантію для своей будущей дятельности. Онъ весело простился съ нимъ, считая себя счастливйшимъ человкомъ въ мір. Вечеромъ опять въ обоихъ домикахъ засвтились окна, отражая красноватымъ блескомъ огонь, пылавшій въ каминахъ. Этотъ свтъ невольно обратилъ на себя вниманіе баккалавра и его друга пастора, возвращавшихся домой съ своей ежедневной прогулки. Они остановились передъ Неллиными окнами и, вспоминая о прелестномъ ребенк, со вздохомъ оглянулись на сосднее кладбище.

XVI

Нелли рано поднялась на ноги, убрала свои комнаты, а потомъ и квартиру учителя, — противъ чего онъ горячо, хотя и напрасно возставалъ, не желая, чтобы она утомлялась надъ работой, — и снявъ съ гвоздика связку ключей, которые баккалавръ торжественно вручилъ ей наканун, вышла одна изъ дома, чтобы осмотрть церковь.

Небо было ясное, воздухъ прозрачный, благорастворенный, полный аромата отъ только что осыпавшихся листьевъ, живительно дйствующій на нервы. Журчавшій невдалек ручеекъ весело сверкалъ на солнц. Зеленые холмики, точно блестками были усыпаны росой, — словно ангелы, горюя о покойникахъ, оросили ихъ могилы своими слезами. Дти забавлялись, играя въ прятки между могилками, и звонко хохотали. Между ними былъ и грудной ребенокгь. Малютка заснулъ, и они положили его на кучк сухихъ листьевъ на свжей дтской могилк. Недавно схороненный ребенокъ, вроятно, не разъ сидлъ въ кругу своихъ сверстниковъ и, хворый, кроткими глазами слдилъ за ихъ играми, такъ что дти не могли понять перемны, происшедшей съ нимъ.

Нелли подошла къ дтямъ и спросила: чья это могилка? Какой-то маленькій мальчикъ возразилъ, что это не могилка, а садикъ его братца. Онъ зелене, чмъ другіе садики, и птички любятъ сюда прилетать, потому что братецъ всегда кормилъ ихъ. Сказавъ это, ребенокъ посмотрлъ на Нелли улыбаясь, сталъ на колни, прижался щечкой къ могилк, потомъ вскочилъ на ноги и весело поскакалъ по дорожк.