Лавка древнойстей. Том 2

Можетъ быть эта сцена показалась бы забавной издали, изъ какой нибудь галереи, — вдь находятъ же удовольствіе смотрть на бой быковъ т, которые сами не участвуютъ на арен; вдь любуются же пожаромъ т, которые живутъ далеко отъ объятаго пламенемъ дома. Но Брассу было далеко не забавно въ такомъ близкомъ сосдств съ воюющимъ уродомъ, особенно въ т минуты, когда тотъ приходилъ въ азартъ. Ему было просто страшно: комната такая тсная, мсто такое уединенное. Онъ старался держаться подальше отъ карлика, расточавшаго удары, и лишь слабыми взвизгиваніями выражалъ свое одобреніе. Когда карликъ въ изнеможеніи опустился на стулъ, Брассъ подошелъ къ нему съ самымъ добродушнымъ видомъ.

— Безподобно, восхитительно! хи, хи! восторгался онъ. — Знаете, прибавилъ онъ, поворачиваясь въ сторону избитаго адмирала, онъ замчательный человкъ!

— Садитесь, скомандовалъ карликъ. — Я вчера купилъ эту собаку: ужъ я ему и глаза кололъ вилкой, и сверлилъ его буравчикомъ, и вырзалъ на немъ свое имя. Подъ конецъ-таки сожгу.

— Ха, ха, забава да и только!

— Пойдите-ка сюда поближе. Что вы тамъ говорили о безразсудств? а?

— Право, ничего, такъ, пустички, и повторять не стоитъ. Мн только казалось, что эта псня, прелестная сама по себ, нсколько…

— Говорите, что нсколько? допрашивалъ Квильпъ.

— Т. е. я хотлъ сказать, сэръ, что пть такую псню, не то, чтобы… а такъ, знаете… можетъ быть, это, такъ сказать, въ самой отдаленной и въ самой незначительной степени граничитъ… и только граничитъ съ безразсудствомъ.

— А почему это? спросилъ Квильпъ, даже не взглядывая на него.

— А потому, сударь, изволите видть, отвчалъ Брассъ, становясь смле, — что о нкоторыхъ планахъ, обсуждаемыхъ между пріятелями, — сами по себ они совершенно невинны, но законъ почему-то называетъ ихъ заговорами — лучше… лучше держать ихъ про себя. Вы меня понимаете?

— Э? что выхотите этимъ сказать? промолвил Квильпъ, поводя на него своими безсмысленными глазами.

— Остороженъ, чрезвычайно остороженъ, это прекрасно! такъ и слдуетъ! воскликнулъ Брассъ, кивая головой. — Молчаніе первое условіе, даже здсь. Вотъ мое мнніе, сударь!..

— Ваше мнніе, мдный вы лобъ! на что мн ваше мнніе? О какихъ это планахъ вы разглагольствуете? Разв я съ вами о чемъ нибудь условливался? Разв я знаю что нибудь о вашихъ планахъ?

— Нтъ, нтъ, сударь, разумется, вы ничего не знаете… ршительно ничего, спохватился Брассъ.

— Если вы будете такъ кивать головой и подмигавать, сказалъ карликъ, ища глазами кочергу, — я васъ поподчую вотъ этимъ. Вы у меня перестанете корчить гримасы по-обезьяньи…

— Прошу васъ, сударь, не сердитесь. Адвокатъ сразу съежился. — Вы совершенно правы, мн не слдовало упоминать объ этимъ дл; я ошибся, вы совершенно правы. Будемте лучше говорить о чемъ нибудь другомъ. Сэлли передала мн, что вы спрашивали о жильц. Онъ еще не возвратился.

— Не возвратился? А почему это?

Квильпъ подогрвалъ на огн ромъ и смотрлъ, чтобъ онъ не сбжалъ.

— Потому что… ахъ, Боже мой, м-ръ Квильпъ…

— Въ чемъ дло?

Карликъ уже подносилъ ко рту дымящуюся кастрюльку, но, услышавъ восклицаніе Брасса, остановился.

— Вы забыли прибавить воды, и… и… извините, сударь, ромъ какъ огонь, онъ только что киплъ.

Не удостоивъ его отвтомъ, Квильпъ медленно потянулъ изъ кастрюльки ромъ — за минуту передъ тмъ, когда Квильпъ снялъ его съ огня, онъ страшно клокоталъ — выпилъ съ полпинты.

Подкрпившись этимъ возбудительнымъ питьемъ, онъ погрозилъ кулакомъ адмиралу и приказалъ Брассу продолжать.

— Но прежде всего вы тоже должны отвдать сей огненной влаги, сказалъ Квильпъ съ своимъ обычнымъ зубоскальствомъ.

— Если бы можно было достать хоть глотокъ воды, я бы не отказался выпить.

— Воды у насъ нтъ. Воды адвокату, ха, ха! Растопленный свинецъ, сра, кипящая смола и деготь, вотъ что имъ нужно. Правду я говорю, Брассъ!

— Ха, ха, ха! Вчно найдеть остроумное дкое словцо: оно хоть и колетъ, но вмст съ тмъ и щекочетъ. Пріятно!

— Пейте, — и карликъ подалъ ему кастрюлю, въ которой онъ уже усплъ опять вскипятить ромъ. — Пейте до послдней капли, хоть горло опалите, да пейте.

Несчастный Самсонъ сдлалъ нсколько маленькихъ глотковъ. Выпитый имъ ромъ тотчасъ же превратился въ жгучія слезы и, скатившись, въ этомъ вид, по щекамъ адвоката, снова попалъ въ кастрюлю. Лицо и вки Брасса побагровли: онъ отчаянно закашлялся, но и посреди кашля все-таки не измнялъ себ и съ твердостію мученика повторялъ:

— Прекрасно, безподобно.

Онъ еще не могъ опомниться отъ этого угощенія, когда карликъ возобновилъ прерванный разговоръ.

— Такъ что вы скажете о жильц.

— Онъ все еще гоститъ у Гарландовъ, отвчалъ Брассъ въ промежуткахъ между кашлемъ. — Съ тхъ поръ, какъ арестовали Кита, онъ всего одинъ разъ прізжалъ домой; онъ говорилъ м-ру Ричарду Сунвеллеру, что посл того происшествія домъ ему сталъ противенъ — онъ выносить его не можетъ, тмъ боле, что считаетъ себя отчасти виновникомъ всего случившагося. Какой чудесный жилецъ, мн было бы жаль съ нимъ разстаться.

— Ба! какой вы эгоистъ! Вчно только о себ думаете. Велика важность, что лишились жильца. Живите разсчетливе, экономичне, копите деньги!