Лавка древнойстей. Том 2

Дикъ уже былъ у двери. Онъ обернулся на его зовъ.

— Не трудитесь больше приходить сюда, сказалъ Брассъ.

— Что такое?

— Видите ли, м-ръ Ричардъ, началъ тотъ, заложивъ руки въ карманы и покачиваясь на стул. — Мн кажется, что наша сухая профессія совсмъ не по васъ: работа слишкомъ тяжелая, неблагодарная. Молодому человку съ вашими способностями слдовало бы или служить въ арміи, или стать во глав какого нибудь коммерческаго предпріятія, напримръ, продажи питій, или, наконецъ, поступить на сцену. Но я, надюсь, сударь, что наше знакомство не прекратится. Сэлли будетъ очень рада васъ видть. Она очень огорчена, что лишается такого пріятнаго товарища и собесдника, но ее поддерживаетъ сознаніе долга передъ обществомъ. Вдь моя сестра удивительное созданіе! И такъ, сударь, мы съ вами квиты. Вы получили все сполна; хотя одно стекло въ окн оказалось разбитымъ, но я ничего не вычелъ изъ слдуемаго вамъ жалованія. Когда разстаешься съ друзьями, надо быть великодушнымъ. Не правда ли, м-ръ Ричардъ? Это такое восхитительное чувство.

Дикъ Сунвеллерь вернулся въ контору, взялъ свою куртку и началъ ее свертыватъ, не спуская глазъ съ Самсона, словно онъ не прочь былъ скатать вмст съ ней и его самого. Затмъ, взявъ свертокъ подъ мышку, онъ молча вышелъ изъ конторы. Но не усплъ онъ запереть за собой дверь, какъ снова отворилъ ее и, сунувъ въ нее голову, минуты дв смотрлъ на Брасса тмъ же зловщимъ взглядомъ, потомъ кивнулъ головой и исчезъ безшумно, какъ привидніе.

Расплатившись съ извозчикомъ, онъ навсегда удалился изъ Бевисъ-Маркса, строя самые разнообразные планы, какъ бы помочь Киту и утшить его мать.

Но человкъ предполагаетъ, а Богъ располагаетъ. Люди, разстраивающіе свое здоровье такой безпорядочной жизнью, какую велъ Дикъ, не могутъ ни на что разсчитывать. Нравственное возбужденіе, въ которомъ онъ находился послднія дв недли, оказалось не подъ силу его организму, расшатанному частыми возліяніями Бахусу. Въ эту же ночь Дикъ слегъ въ постель и черезъ сутки у него открылась нервная горячка.

XXVII

Мучимый неутолимой жаждой и болью во всхъ членахъ, Дикъ мечется на постели, не находя себ мста. Мысли его блуждаютъ по безплодной пустын, не встрчая на своемъ пути ни малйшаго оазиса, около котораго имъ можно было бы освжиться и отдохнуть. Какъ ни поворачивается онъ, какъ ни укладывается, все одно и то же — вчная усталость измученнаго тла, вчное мучительное броженіе больного мозга: истерзанную душу преслдуетъ, какъ кошмаръ, то въ той, то въ другой форм одна забота, отъ которой ей никуда не уйти: что-то такое недодлано, какое-то ужасное препятствіе не устранено, не оказана необходимая помощь.

Хотя эта мысль представляется ему смутно, неопредленно, но она давитъ его, не даетъ забыться, словно нечистая совсть, навваетъ страшныя виднія во время минутной дремоты. Онъ совершенно изнемогаетъ. Наконецъ ему кажется, что онъ старается подняться, но черти удерживаютъ его за полы, и онъ крпко засыпаетъ и успокаивается: виднія исчезаютъ.

Вотъ онъ проснулся посл продолжительнаго сна, подкрпившаго его силы. Онъ чувствуетъ себя въ какомъ-то блаженномъ состояніи, даже лучше, чмъ во сн, и начинаетъ припоминать, что такое съ нимъ было. Ему кажется, что ночь длилась очень долго и какъ будто онъ нсколько разъ бредилъ. Онъ хочетъ поднять руку и, къ удивленію своему, не можетъ: такъ она тяжела, а вмст съ тмъ она такъ худа и прозрачна. Тмъ не мене онъ счастливъ; ему лнь думать о чемъ бы то ни было и онъ съ наслажденіемъ дремлетъ. Вдругъ въ комнати послышался легонькій кашель. Онъ встрепенулся: неужели онъ забылъ запереть на ночь дверь? и кго бы это могъ явиться въ его комнату? Но голова его еще слаба, онъ не можетъ связать мыслей въ одно и опять впадаетъ въ дремоту. Глядя полузакрытыми глазами на занавску у кровати, онъ принимаетъ зеленыя полосы узора за дерновыя лужайки, а желтый фонъ за дорожки, посыпанныя пескомъ, и передъ нимъ открывается перспектива роскошныхъ садовъ.

Но кашель снова раздается гд-то по близости; онъ приподымается, раздвигаетъ занавсы и оглядываетъ комнату — что за диво! Комната какъ будто та же самая и свчка горить на стол, а откудажъ взялись эти сткляночки, чаши, развшанное у камина блье и т. п. вещи — необходимая принадлежность въ комнат больного. Все очень чисто и хорошо, но когда онъ ложился спать, въ его комнат не было ничего подобнаго. Воздухъ пропитанъ запахомъ уксуса и какихъ-то травъ, полъ только что обрызганъ водой. А это что такое. Ба! Маркиза сидитъ у стола и одна играеть въ криббэджъ. Тихонько покашливая — она боится его разбудить — она тасуетъ карты, снимаетъ, сдаетъ, играетъ, потомъ сводитъ счеты, точно всю жизнь только этимъ и занималась.

Поглядвъ нсколько мивугъ на эту картину, Дикъ выпускаетъ изъ руки занавсъ и опять ложится на по душку.