Лазарев

Лазарев был строгим командиром. Выросший в крепостническую эпоху, он часто был слишком суров с матросами, к нарушителям дисциплины применял самые строгие меры, не останавливался перед жестокими телесными наказаниями. Но по-своему он был заботлив и внимателен к людям. Никогда не наказывал невинных, не помнил зла, был отходчив, всегда старался ликвидировать конфликт своими средствами, не отдавая матросов под суд.

Готовя «Крейсер» к плаванию, Лазарев был озабочен, чтобы люди были здоровы и бодры духом. Он очень большое значение придавал матросской одежде. «Моряк, - говорил Лазарев, - должен иметь в походе возможно большее количество одежды, пригодной для всех случаев». В казенные образцы одежды он вносил усовершенствования, стараясь сделать ее возможно простой, просторной и удобной. Для холодного времени Лазарев ввел фланелевые рубашки и вязаные фуфайки, а в тропических странах матросы носили широкополые ’шляпы из соломы или пальмового листа.

Особые меры против простуды принимались во время шторма. Промокшие на вахте матросы обязаны были немедленно переодеться в сухую одежду, а промокшую сдать дежурному для просушки. Элементарное правило это соблюдалось раньше далеко не всегда. Утомленный до последнего предела матрос, приходя с вахты, бросался на койку и засыпал, суша на себе мокрую одежду, отчего часто и заболевал.

С помощью переносных печей боролся Лазарев и с сыростью в жилой палубе.

Если позволяла погода, матросы купались. Спускался в воду большой парус, поддерживаемый шлюпками. Купание без паруса таило большую опасность - ведь вокруг шныряли акулы.

Не всегда удавалось, однако, устраивать купание в море. В свежий попутный ветер, чтобы не останавливать ход корабля, матросов окачивали на баке из ведер. При стоянках раскидывали на берегу баню-палатку и нагревали ее раскаленными ядрами.

Питание матросов составляло предмет особых забот Лазарева. В дополнение к имеющимся на корабле запасам, во время стоянок в портах доставляли свежее мясо, зелень, фрукты, закупали живых быков, баранов, свиней и птицу. Если присоединить к этим временным пассажирам постоянных, которых везли в Петербург в качестве редких зоологических экспонатов (попугаи, черные австралийские лебеди, обезьяны, черепахи и проч.), легко вообразить, что представляла собой палуба фрегата! Животные теснились в стойлах и клетках, рычали, блеяли, пищали.

- Настоящий Ноев ковчег! - заметил как-то Лазарев вахтенному офицеру. - Не худо бы их как-нибудь выкупать.

По его проекту время от времени палубу превращали. В пруд, где и купали животных. В тропический ливень все шпигаты1 плотно закрывали и сооружали на палубе высокий привальный брус. Получался довольно поместительный пруд, в котором и купали животных. [1 Шпигаты - отверстия в борту корабля, через которые вода стекала с палубы в море].

Это остроумное изобретение позволяло содержать в порядке и чистоте корабль и самих животных.

Меню матросских обедов составлялось самим Лазаревым при содействии доктора, ревизора и кока. После усиленного, напряженного труда и в холодную погоду чарка водки выдавалась по три и даже по четыре раза в день.

Ежедневно проводились часовые учения, парусные и артиллерийские. Первые представляли немалую опасность для жизни матросов. Работая на большой высоте, нередко в бурную погоду, когда корабль раскачивало во все стороны, нужно было в кратчайший срок поставить или убрать паруса. Сознание, что с палубы следят за каждым твоим движением и малейшее промедление поставят в вину, увеличивало нервное напряжение и риск сорваться. Особым шиком считалось одеть корабль в паруса или убрать их в молниеносный срок. Лазарев не отставал от этой моды, царившей тогда на флоте. Стоя на мостике, закинув голову, он зорко наблюдал в зрительную трубу за работой на реях. Рядом стоял матрос, держа в руках песочные часы. Для каждого парусного маневра был назначен предельный срок в четверть, половину и одну минуту. И если маневр не был выполнен в определенное время, учение начиналось снова, и так до тех пор, пока работа не шла безукоризненно. Лазарев посылал на реи и мичманов, от которых требовал еще большей четкости в работе, чем от матросов.

Даже в те жестокие времена эта система не всегда находила сторонников среди моряков. Ее порицали, считая порочной, даже такие преданные Лазареву люди, как Шестаков, Завалишин и другие. Лазарев возражал им, что на море бывают такие случаи, когда от одного лишь мгновения зависит жизнь корабля.

Лазарев тщательно подбирал офицеров на свой корабль. Почти все они были ему лично известны.

Мичманы Завалишин и Нахимов, лейтенант Вишневский оказались отличными моряками, хорошими помощниками командира. Лейтенанты М. Д. Анненков и И. А. Куприянов - моряки е большим опытом и стажем, а также участники последующих плаваний с ним - мичманы А. А. Домашенко, Е. П. Путятин и И. П. Бутенев. Оба последних и Нахимов, плавая на «Азове», сражались при Наварине.