Лазурный Берег

Я зажмурился и постарался дышать ровнее. Но легче мне не стало: в памяти замелькали картины прошлой ночи. Вот Аликс стоит передо мной в красивом платье. Она только что призналась мне в любви, на мгновение сделав меня счастливейшим человеком на свете. И в следующую же секунду все рушится. Аликс сначала теряется, потом, не получив от меня ответа, испытывает боль. Она открылась мне с самой уязвимой стороны, а я отворачиваюсь. После того как ранил ее. Но что мне оставалось делать?

Когда я в панике спустился с верхней палубы, Евгений, переодетый официантом, ждал меня у лестницы, мерзко ухмыляясь. С каким удовольствием я стер бы эту улыбку с его физиономии одним метким ударом! Но поблизости стояли охранники шейха, а мне не хотелось, чтобы у Евгения появился повод на кого-нибудь напасть. Он бы непременно сделал это, если бы я начал создавать ему трудности. Вряд ли он изменился за те семь лет, на протяжении которых мы не виделись.

– Я поеду с тобой в Париж, – торопливо выпалил я. – Вы получите то, что я вам должен, но при одном условии: ты оставишь этих людей в покое. Исчезнешь вместе со мной.

Евгений, к счастью, согласился. Сейчас он сидел рядом. Когда его «гранд-пауэр» под четырехмиллиметровый патрон Флобера уперся мне в бок, я невольно пошевелился в жестком кресле.

– Без глупостей! – прорычал Евгений мне в ухо. – Одно неверное движение – и ты труп.

Я огляделся. Автобус был набит битком. Школьники, люди в деловых костюмах, уткнувшиеся в телефоны, пожилая женщина с тяжелыми сумками, которой никто не уступил места… Я не мог допустить, чтобы кого-нибудь задело. За свое нынешнее положение мне следовало благодарить только себя самого. Я не имел права подвергать опасности кого-то еще. Треть моей жизни прошла в попытках защитить других людей, и я не собирался отказываться от этого.

Слишком долго я пытался убежать. Рано или поздно меня бы все равно нашли. Когда именно – вопрос времени. С шестнадцати лет я знал, что живу как бы взаймы. И если я позволил себе впасть в заблуждение, подумав, будто нахожусь в безопасности, то отвечать за эту ошибку предстояло мне одному. Кроме меня, никто не должен был пострадать.

Только я.

В том, что я пострадаю, сомневаться не приходилось. Оставался лишь один вопрос: буду ли я уже мертв к концу этого дня или иррациональная надежда, тлеющая в дальнем уголке моего сознания, все-таки не совсем безосновательна?

Спортивная сумка, которую я перед отъездом захватил из своей каюты и которая теперь стояла возле меня на полу, жгла мне ноги. Это был мой план Б. Мой единственный шанс все уладить. А если не получится, то я точно не доживу до завтра – в этом я был так же уверен, как и в том, что пистолет Евгения упирался мне в грудь.

Проглотив то ругательство, которое я мог бы швырнуть ему в физиономию, я сжал губы. Пусть поиграет в бандиты-заложники. Он всегда любил нагонять на людей страх. Ни к чему было объяснять ему, как быстро я его обезоружу, если захочу. Я помнил, что разговаривать мне все равно придется не с ним. А может, до разговоров и вовсе не дойдет дело.

Я сжал кулаки и отвернулся к окну. Автобус быстро пустел. Выбоин на дороге становилось все больше, красивые дома сменились бетонными коробками, среди которых бродили шайки парней.

На конечной мы вышли. Евгений схватил меня за локоть, продолжая угрожать мне пистолетом. Несмотря на то что он держал оружие под курткой, выглядело это вполне однозначно. Но, к счастью для него, в этом районе города никому ни до чего не было дела. Где-то заревел младенец, двое подростков ссорились из-за эм-би-экс-велосипеда[19]. Пахло травой и чем-то жаренным во фритюре, хотя был только девятый час.

Пока мы шагали по пустынным улицам в сторону промзоны, мне пришло в голову, что здесь я мог бы избить своего конвоира до беспамятства и попробовать смыться. Но даже если бы Евгений не успел пристрелить меня на месте, мне вряд ли удалось бы далеко убежать. Я был на его

территории, где у него повсюду свои люди. Да и вообще, если честно, я уже достаточно побегал. Чудо, что я так долго протянул. Сейчас только одно было важно – защитить дорогих мне людей. И это у меня получилось. Насчет себя самого я не был так уверен. Сумка, которую я нес на плече, весила все больше и больше. В ней лежало то, что я собирал семь лет.

Чтобы прогнать тошноту, нахлынувшую на меня от нервного напряжения, я представил себе Аликс. Не вчерашнюю, грустную и испуганную, а такую, какой она просыпалась в моих объятиях. Я вспомнил, как она улыбалась, сонно глядя на меня, а я убирал ей волосы с лица и целовал ее в висок.

Я держался за эти образы. Снова и снова прокручивал их в памяти. Наконец я почти поверил, что нахожусь не на убогой улице на окраине Парижа, а в залитой солнцем комнатке Аликс, в ее постели. Прикасаюсь к ее теплому телу и чувствую ее аромат.