Лед и пламень

Я обрадовался, что на мыс Челюскин согласились поехать некоторые мои товарищи, с кем провел я год на Земле Франца-Иосифа, и среди них Женя Федоров. Он только что женился, и я предложил ему поехать с женой.

- Твоя Анна - женщина с характером и волей, к тому же дипломированный специалист.

Анну Викторовну уговаривать не пришлось. Ее зачислили на должность'геофизика: она вместе с Евгением окончила физический факультет Ленинградского университета.

Я стремился, чтобы в нашем коллективе была крепкая партийная прослойка. Поэтому, присмотревшись к научному сотруднику Арктического института, молодому и энергичному коммунисту Василию Мелешко, пригласил его на должность руководителя гидрологических работ. Мелешко с радостью согласился, но неожиданно вмешалось партбюро института. Не так много было тогда членов партии среди научных работников, и партбюро считало, что Мелешко нужен в институте. Пришлось мне пойти на заседание партбюро и доказать, что на переднем крае, в трудных условиях зимовки, нам он нужней. Мелешко отпустили. Василий возглавил партийную организацию нашего коллектива и всегда был там, где труднее. В последующие годы Василий Павлович Мелешко не раз зимовал в Арктике - был начальником пелярных станций и руководителем морских экспедиций. Тем радостнее было мне встретить его в феврале памятного 1938 года, когда к нашей льдине приткнулся носом "Таймыр" и на его борту оказался Вася Мелешко, руководитель научной группы.

В годы Великой Отечественной войны Мелешко возглавлял Управление гидрометеослужбы Северного флота, а после окончания войны много лет был начальником Высшего мореходного училища в Ленинграде.

На мыс Челюскин поехали и работавшие в бухте Тихой Виктор Сторожко и Федор Зуев. Зуев был, пожалуй, самым старшим по возрасту в нашем коллективе, ему стукнуло сорок пять, у него были густые светлые усы, и все уважительно звали его дядей Федей.

От причала Архангельского порта с трудом оторвались только во второй половине июля. Спешно грузили прибывшие для нашей станции тюки и ящики, и, как всегда, чего-то нужного не хватало, приходилось рыскать по городским складам и просить о помощи.

На борт знаменитого "Сибирякова" мы ступили с чувством большого уважения: ледокол был награжден орденом Красного Знамени за исторический рейс 1932 года. Тогда "Сибиряков" вел знаменитый полярный капитан Владимир Иванович Воронин, а штурманские вахты нес старший помощник капитана Юрий Константинович Хлебников. Теперь же капитанское место на "Сибиря-кове" занял Хлебников. Юрию Константиновичу было лет тридцать с небольшим, и был он прирожденный моряк. Школу арктического мореплавания Хлебников прошел под руководством таких выдающихся полярных капитанов, как Н. М. Николаев, Г. Я. Сорокин, В. И. Воронин, и теперь второй год работал самостоятельно.

Это была моя первая встреча с Юрием Константиновичем, знакомство же наше растянулось на всю жизнь. У капитана Хлебникова оказалось завидное морское долголетие: он служил полярному океану почти до семидесяти лет.

До острова Диксон мы дошли без происшествий, но здесь неожиданно задержались на две недели: оказалось, припайный лед в Карском море в проливе Матиссена еще не вскрылся и путь к проливу Вилькицкого был закрыт. Во время вынужденной стоянки я основательно полазил по складам порта и полярной станции и выудил кое-что полезное для мыса Челюскин. Заодно прихватил с Диксона и лучшую упряжку ездовых собак. Я убедил полярников Диксона, что они живут на перекрестке морских и речных путей и любая потеря для них восполнима, а мыс Челюскин - на самом краю света и там будет невозможно раздобыть что-либо до следующей навигации.

В середине августа мы прибыли наконец к мысу Челюскин.

Берег материка был скован припаем. Припай держал стоявший на грунте большой айсберг, принесенный ветром и течением от Северной Земли. Я решил не ждать, пока разрушится припай, и провести выгрузку на лед. Группа Мелешко быстро измерила толщину льда. Она оказалась внушительной. Мы наметили трассу, засыпали льдом проталины, через трещины в припае сделали настилы из бревен и досок и приступили к выгрузке.

"Сибиряков" стал правым бортом к припаю, как к стенке порта. Весь состав полярников, строителей и экипажа разбили на три бригады, работали круглосуточно. Надо было выгрузить более 900 тонн груза и перетащить его километра за три. С этой работой мы управились за две недели. Важно было с самого начала внушить молодым полярникам, что с Арктикой шутки плохи и в любой день она может сорвать намеченное дело. Поэтому нужны темпы и темпы. В Мурманске мы погрузили на борт "Ермака" разборный дом; его в первую очередь переправили на землю.

Очень я обрадовался, когда к мысу Челюскин подошел лидер ледокольного флота, наша гордость ледокол "Ермак". Он вел за собой грузовой пароход "Байкал" и речной буксир "Партизан Ще-тинкин". Я отправился к капитанам этих судов и попросил помочь нам во время их стоянки. Полярники - народ отзывчивый, несколько дней у нас работали члены обеих команд.