Лед под кожей

– Когда понимаешь, что скоро умрешь, возникает именно это ощущение – я его знаю, – сказал отец. – Хочется оставить что-то после себя. Ты уже уходишь со сцены. Отступаешь на задний план. Самое ценное хочешь кому-нибудь передать, как в фильмах делают умирающие старики на благо своих сыновей. Ты хочешь, чтобы было продолжение. И более того – ты хочешь, чтобы наследником был лучший из лучших. Беда, Лус. Для этой мелодрамы не хватает людей – детей ты не породил. И потому ты подсознательно выбрал его.

Иронии не удавалось пересилить бесконечную грусть в глазах отца. И это вызывало у Лукаса мурашки. Он видел ее так редко! Но помнил, четко помнил тот же призрак печали, который промелькнул на лице отца в день одной ӧссенской церемонии.

Лишь из-за этого нечастого проблеска чувства Лукас не мог напрямую высмеять слова старого профессора. Лишь из-за него он упустил шанс оставить все в секрете для самого себя.

Кроме того… это было очевидно.

Аш~шад в его квартире. Аш~шад в его одежде, а затем у его швеи. Аш~шад с его знакомыми медиантами. Руки Аш~шада на глазах и груди Пинки. Аш~шад в его старой комнате, в доме его детства. Аш~шад с его сестрой.

Передача всего. Иллюзия бессмертия.

Старый профессор молча и выжидающе смотрел на него.

– А если и так?

 – спросил Лукас. – Это ведь чувствуют все. Абсолютно все. Надеются до последней минуты. Я уже почти в конце, папа. Думаешь, у меня нет права на эту надежду?

– На надежду – возможно, но на успех – отнюдь, – усмехнулся старый профессор. – Раз ты говоришь о правах, необходимо подчеркнуть, что он, в свою очередь, имеет право сопротивляться, когда ты попытаешься насильно взвалить ему на плечи остатки своей души. Наверху, в комнате, он говорил о Пинки. Но на самом деле имел в виду себя. Он тебя предупредил. Чтобы ты этого не делал.

Лукас поджал губы.

– Конечно. Возьму на заметку. Учту, что мою душу он, возможно… в общем… не захочет.

– Тебе все равно ничего не остается, – ухмыльнулся отец. – С дьяволом ты так быстро не свяжешься, а никому другому она не приглянется. Знаешь, Лус… и я в свое время искал решение этой проблемы. Я хотел передать тебе самое ценное, что только у меня было, а ты с насмешкой швырнул мне его в лицо. Есть в этом некая вселенская справедливость – и ведь я не верю в Аккӱтликса! Этот так называемый фомальхиванин за меня отомстит.

Лукас затрясся от ярости, слушая отцовский злорадный тон. И это его он только что про себя назвал «папой»! Рё Аккӱтликс! Удивительное проявление бесконечной наивности!

Он резко отвернулся от зеркала и отправился в комнату.

Будто было куда бежать.

Глава десятая

На пороге Рекега

Тьма за спиной; все то же ощущение нависшей угрозы. Пока Джеральд где-то преследовал фомальхиванина с микрофоном, Камёлё сидела одна в его квартире и пыталась делать то же в протонации. Но фомальхиванин был осторожен. С момента побега от медиантов он словно канул в Лету. Камёлё вполне понимала его мотивы. Очевидно, что тот, кого только что пытались убить глееваринским методом, будет присматривать за протонацией.