Лёд (СИ)

— Благодарю, Лорд! Благодарю!.. — вскричала Айвенэн.

Она выхватила дочь из его рук, прижала к себе, покрыла ее лицо поцелуями, так что девочка завозилась и захныкала во сне.

— Тише, тише, дай ей отдохнуть, — улыбаясь, сказал Артафиндэ. — И благодари не меня, а Артанис… и Тинвиэль. Ведь они вместе пели для твоей дочери.

Щеки мои согрелись от смущения. Это случайность! В песне Артанис была настоящая целительная сила. А я — лишь зеркало, отразившее ее…

Или это Владычица Варда помогла сотворить чудо исцеления? Не ее ли следует благодарить нам всем? И значит… мы все-таки можем надеяться на помощь Владык?

О, если б это было так! Но Владыки, устами Намо Мандоса, обещали не слышать наших просьб. А они не нарушают обещаний.

Нет, сейчас не время гадать об их словах и намерениях! Сулиэль жива, ей нужен теплый ночлег, горячая еда и питье. Целителям тоже не мешает подкрепиться: их помощь требуется многим, вокруг шатра уже собирается народ.

Пора мне приниматься за работу — от нее не избавит никакое чудо…

Я тихо выскользнула наружу — и оказалась в толпе. На меня посыпались вопросы: весть об умирающем ребенке облетела лагерь, многие слышали песню Артанис и теперь хотели знать исход. «Девочка жива, здорова, исцелена!» — повторяла я. Радостные восклицания были мне ответом.

Рядом возник Ниэллин, за руку вытащил меня из толпы и, едва мы отошли на несколько шагов, расцеловал, бормоча:

— Спасибо, спасибо, милая…

— Не за что, — сказала я, переведя дух. — Я тут не при чем. Ты же видел, что это все Артанис!

— Да, исцелила она, — согласился Ниэллин. — Но ты подсказала… указала путь. Без тебя не получилось бы, Тинвэ!

Я пожала плечами. Наверное, любовь заставляет Ниэллина искать во мне нечто особенное. Но я-то знаю, что не умею творить чудеса!

Радостное известие разлетелось среди народа так же быстро, как до того горестное. Этот привал больше напоминал праздник. Небо полыхало золотом, серебром и багрянцем, зажигая снег и лед разноцветными искрами. Звучали песни, слышался смех; нашего Лорда, целителей и Артанис повсюду поминали с благодарностью и хвалой.

Даже больным как будто стало легче, и в эту ночь никто не умер.

Утром Сулиэль проснулась слабенькой, но веселой и сразу попросила есть. Видя, что сестренка поправляется, повеселел и Соронвэ, а из взгляда Айвенэн впервые за долгое время исчез тоскливый страх. Она даже улыбалась и, как раньше, напевала детям смешные песенки-прибаутки!

Исцеление Сулиэль будто переломило несчастливый ход нашего путешествия. Лед стал прочнее, разводья — не такими широкими, мы продвигались быстрее и от этого приободрились. Пошла на убыль и страшная хворь: заболевали ею реже, не так тяжело, и она не коснулась больше никого из детей. Если же вопреки усилиям целителей больной впадал в тоску и слабел, над ним пела Артанис. Песня ее укрепляла и возвращала волю к жизни не хуже самых действенных снадобий!

Вскоре небо впереди высветлилось — значит, там и правда лежат обширные пространства сплошного льда! Однажды Тиндал вернулся из разведки не мрачный, как обычно, а воодушевленный, со сверкающими радостью глазами: он почувствовал прочный лед впереди, не более чем в пяти лигах!

Эти пять лиг тяжело дались нам: снова пришлось петлять вокруг полыней, преодолеть разводье, перелезть через высокую и крутую гряду… Лишь спустя круг звезд мы ощутили под ногами толстый, мощный, неподвижный лед.

Не передать словами, какое нас охватило облегчение! От него подкашивались ноги и слабели руки. Мы устроили привал прямо там, где вышли на прочный лед. Впору было праздновать свершение, но у нас не было ни сил, ни времени: надо наверстывать расстояние, потерянное при блужданиях в плавучих льдах.

Отоспавшись, мы спешно двинулись дальше на северо-восток.

Ледовые поля перед нами кое-где пересекали высокие гряды, встречались трещины и отдельные полыньи — но после всего пережитого разве могли они нас напугать? Идти стало куда легче, за переход мы одолевали расстояние в два-три раза большее, чем прежде.

Через три перехода Раньяр во всеуслышание объявил, что встречное движение льда больше не препятствует нам и мы заметно продвинулись на восток.

Отныне можно было не изнурять себя непрерывной ходьбой, тем более что среди нас все еще хватало обмороженных и больных. Мы заново упорядочили походную жизнь: приурочили «день» и «ночь» к кругам звезд, сократили переходы и удлинили привалы. Теперь отдых перепадал и разведчикам, и охотникам, и даже мы с Ниэллином выкроили время для прогулки вдвоем!

Вопреки опасениям, здешние равнины не были безжизненной пустыней. В полыньях водились рыба, морские звери, а еще удивительные, невиданные существа. Куда больше морских зверей, телом они походили на рыб, только без чешуи. Зато изо лба у них рос длинный, острый витой рог. Выныривая на поверхность, водяные единороги с шумом выпускали воздух из отверстия на голове. По этому фырканью охотники нашли целое стадо и загарпунили одного. Вчетвером они не смогли его вытащить, пришлось звать подмогу; мяса и жира хватило всему лагерю на три дня, а из бивня получились отличные наконечники на гарпуны.