Лёд (СИ)

Дети! Им нельзя видеть, что случилось с Алассарэ. Вдруг это снова подтолкнет их к отчаянию и к болезни? Пусть узнают позже!

Я отшатнулась обратно за гряду и, не говоря ни слова, потащила Сулиэль и Соронвэ к лагерю. Обогнув еще один бугор, мы увидели Айвенэн. Дети бросились к матери, а я крикнула ей:

— Идите со всеми! Мне надо Ниэллина подождать! И Тиндала.

Голос у меня вдруг сел, и Айвенэн удержалась от расспросов. Но теперь Сулиэль спросила растерянно:

— А Алассарэ?

— Он тоже догонит. Потом.

Пусть мне простится эта ложь! Я не могла сказать правды, да и сама не знала ее. Жив Алассарэ или мертв?

Не в силах оставаться в неведении, я развернулась и помчалась обратно.

Он лежал на том же месте. Темное пятно под ним расплылось. Ниэллин неподвижно сидел на коленях подле него, склонив голову, спрятав руки под меховой курткой Алассарэ. Вернее, под окровавленными, смятыми лохмотьями. Тиндал столбом застыл рядом, не спуская с товарищей испуганных глаз.

— Он жив? — шепнула я.

— Да. Пока, — не поднимая головы, бесцветным голосом ответил Ниэллин.

Я отважилась взглянуть Алассарэ в лицо — оно было мертвенно спокойно и совсем бело. Только из угла рта стекала струйка крови, черной в холодном свете звезд. Потом я заметила пар у его губ и разглядела, как грудь его приподнимается слабыми, короткими вдохами.

Он жив!

— Она его лапой ударила, повалила и давай зубами драть, — пробормотал Тиндал. — Ниэллин ледышку бросил, отвлек… А я копьем по носу задел. Она аж взревела. И к детенышу подалась — он убежал, скулил где-то тут неподалеку. Алассарэ бросила, а он… вот.

Ниэллин поднял к нам бледное, потерянное лицо:

— Я позвал отца. Один не смогу...

За спиной кто-то сдавленно всхлипнул. Я обернулась — Арквенэн обеими руками зажимала себе рот. Глаза у неё распахнулись, словно блюдца. Да она сама сейчас рухнет без чувств!

Я поддержала ее — она даже не заметила.

— Что здесь?!

К нам подбежали Айканаро, Ангарато и ещё несколько мужчин.

Тиндал вполголоса повторил свой рассказ.

— Не жилец, — горестно вздохнул кто-то.

Другой предложил озабоченно:

— Надо его перевязать скорей — и на волокушу. Все уже ушли, мы ждать не можем.

— Алассарэ трогать нельзя, — глухо произнес Ниэллин. — Хребет сломан. Растрясем по дороге — обезножит или умрет.

— Так он все равно... Хм. Он же так в снегу замерзнет!

— Несите шатер, тот, старый, — распорядился Айканаро. — Прямо над ним поставим.

— Мы что, остаемся?!

Ангарато тихо сказал:

— Брат, это невозможно. Мы должны идти со всеми. Разделяться нельзя.

— Прикажешь бросить его? — зло спросил Айканаро. — Или тащить полумертвого? Лучше уж сразу добей!

Ангарато промолчал.

— Я буду с ним, — похоже, Ниэллин слышал все, хоть и казался целиком сосредоточенным на раненом.

Тиндал взмолился, обращаясь к братьям Лорда:

— Позвольте мне тоже остаться! Мы не задержимся надолго. Я проведу их, найду дорогу!

Айканаро и Ангарато не отвечали, сверля друг друга взглядами. Они явно вели между собой мысленный спор.

— Посторонись!

Это Лальмион!

Собравшиеся расступились. Лальмион пробежал между ними и, одним движением сбросив походный мешок, упал на колени рядом с Алассарэ. Пощупав жилку на его шее, он сказал Ниэллину:

— Меняемся.

Едва Ниэллин отнял руки, раненый дернулся, захрипел, лицо его исказилось страданием. Но Лальмион провел ладонью по его лбу, потом сам просунул руки под изодранную куртку — и Алассарэ вновь погрузился в бесчувственное забытье.

Ощупывая его, Лальмион бормотал:

— Кровь затворил, молодец. Два ребра сломаны… ничего. Хребет… срастется, если выживет. Нутро… да, тут плохо. Порвано все. Так, — сказал он Ниэллину. — Твое дело — держать его. Заслони от боли и не дай уйти. Я займусь животом, остальное после.

Кивнув, Ниэллин снегом обтер руки от крови, пересел раненому в изголовье и положил ладони ему на виски. Лальмион осторожно раздвинул лохмотья куртки…

Я закрыла глаза. Смотреть на кровавое месиво, оставшееся от живота Алассарэ, было выше моих сил.

Но долго прятаться не пришлось.

Принесли старый, еще из Тириона, шатер из плотного шелка, растянули так, чтобы он прикрыл и раненого, и целителей. Тиндал разжег лампу и подсунул ее под полог. Теперь внутри будет светлее и не так холодно… Хоть бы Лальмион с Ниэллином сумели помочь Алассарэ!

К тому времени вокруг собрался весь наш отряд, и кто-то напомнил с беспокойством:

— Пора идти! Мы задержались, больше медлить нельзя.

— Да, брат, — поддержал Ангарато. — Нам и так уже придется догонять. И… Как мы бросим здесь целителей? Они нужны всем. А Алассарэ… все равно…

Смешавшись, он умолк.

— Идите. Я остаюсь, — непререкаемым тоном заявил Айканаро.

— Остаешься?!

— Да. Пока… с Алассарэ не решится. Заодно за лекарями прослежу, чтобы не потерялись.

— Да это безумие! Как вы пойдете одни? Что я скажу Артафиндэ?

— Ногами пойдем, — буркнул Айканаро. — С Артафиндэ я сам объяснюсь. Осанвэ на что? Он поймет. Он ведь тоже целитель.

Ангарато с мрачным видом покачал головой.

Айканаро не сдавался:

— Мы не задержимся надолго. Двинемся за вами, как только Алассарэ… можно будет везти. Маленький отряд пойдет быстрее, чем весь народ. Мы нагоним вас на первом же привале.