Леди Элизабет

Звонили колокола, дворец готовился к торжествам по случаю прибытия Филиппа в Гринвич. Сойдя с украшенного цветами баркаса, Элизабет увидела, что утомленное лицо ее сестры полно предвкушения. Мария взволнованно дождалась, когда король сойдет на берег, и вот обняла его крепко, не в силах сдержать слез. Он, в свою очередь, держался с обычным достоинством, но прошептал, как только приблизился к застывшей в реверансе Элизабет:

– Не думайте, что я прибыл с единственной целью убедить этот народ пойти на войну. Я прибыл, чтобы заключить ваш брак с герцогом Савойским, а потому не пытайтесь противиться.

Элизабет опустила голову, ее щеки пылали. Неужели он рассчитывал ее подкупить, когда трон был уже так близок? Что ж, пусть знает, что встретил равную. Она уже давно решила, что не выйдет замуж ни за герцога Савойского, ни за кого другого.

Она ехала в Уайтхолл верхом вместе с королевской четой. Улицы заполонили толпы радостных горожан, но они приветствовали вовсе не Марию и не Филиппа. Улавливая недовольство королевской четы, Элизабет не осмеливалась отвечать на приветствия. Потом она раздраженно ждала, когда ее примут родственницы короля – герцогини Пармская и Лотарингская, которые, по слухам, прибыли в Англию, чтобы сопровождать Элизабет в Савойю для бракосочетания с герцогом.

Когда ее представили герцогине Лотарингской, бывшей Кристине Датской, чья прославленная красота еще не успела увянуть, Элизабет не удержалась и напомнила ей об опрометчивом поступке времен ее юности.

– Наверное, вы помните, ваша светлость, что могли стать моей мачехой, – улыбнулась Элизабет. – Вы не забыли, что мой отец-король Генрих просил вашей руки?

Щеки герцогини порозовели.

– Я была очень молода, ваше высочество, – ответила она.

– А это правда, будто вы говорили ему, что, окажись у вас две головы, одна была бы в его полном распоряжении? – лукаво спросила Элизабет.

Придворные рассмеялись.

– Возможно, – в замешательстве ответила герцогиня.

– Но вместо вас он женился на этой леди. – Элизабет показала на сильно располневшую Анну Клевскую.

Она слышала, что Анна нездорова; поговаривали, будто у нее в груди язва. Преодолев дрожь, Элизабет внезапно подалась вперед, чтобы слышала только герцогиня, и тихо молвила:

– Я скорее бы умерла, чем согласилась на подобный брак.

Герцогиня смущенно огляделась, но тут на помощь пришел король, который склонился и поцеловал ее руку.

– Надеюсь, вам оказали радушный прием, дорогая кузина, – изрек он, не сводя с нее взгляда.

В то же мгновение Элизабет поняла, что их связывают не только родственные отношения.

Наблюдавшая за ними Мария пришла к такому же, тошнотворному для нее, выводу. Слухи опередили приезд Филиппа. Как он мог привезти в Англию свою любовницу и так откровенно обхаживать ее? И этот брак, из-за которого столько шума, – вдруг де Ноайль был прав, когда предупреждал, что герцог Савойский, несмотря на свое положение, на самом деле беден и, по сути, лишен всего своего состояния?

Ревность победила. Мария не могла потворствовать интригам Филиппа, столь нагло щеголявшего своей любовницей.

На следующее утро Мария призвала к себе Элизабет и предложила ей вернуться в Хэтфилд, сказав, что сестре лучше держаться подальше от политических интриг, – на самом же деле не желая, чтобы Элизабет видела, как Филипп заигрывает со своей потаскушкой-кузиной. Она не могла допустить того, что Элизабет увидит ее преданной!

– Но что с моим замужеством? – спросила та. – Я думала, герцогини прибыли, чтобы сопровождать меня в Савойю. Говоря откровенно, мадам, я даже не догадывалась, что дело зашло столь далеко. Прошу вас, ваше величество…

– Тебе нечего опасаться, – прервала ее Мария. – Уезжай и не возвращайся, пока не позову. Тебя никто не станет беспокоить.

Радуясь, что обрела в лице Марии неожиданного союзника, Элизабет с легким сердцем уехала, на какое-то время позабыв о тревогах.