Леди Элизабет

– Мой путь к престолу был тернист, – задумчиво проговорила Элизабет, – и он еще не завершен. Не стоит радоваться раньше времени. Но когда я думаю о том, что случилось со мной за время правления сестры, моему негодованию нет предела, ибо бо́льшую его часть я находилась под подозрением – имейте в виду, без каких-либо на то оснований – и мне даже грозила смерть. Нет, мне пришлось воистину нелегко. – Глаза ее блеснули. – Но мне повезло с друзьями, например с Сесилом – я уже представила его вам. За ум и преданность он назначен моим секретарем.

– Разумный выбор, – согласился Фериа.

«Еретики и изменники», – думал он, пока Элизабет перечисляла тех, кого отобрала себе на службу. И в то же время Фериа не мог не восхищаться ее проницательностью и острым умом. Она точно знала, что делает и чего хочет, и у него не оставалось ни малейшего сомнения в том, что она станет сильной правительницей. К тому же ей было свойственно обаяние Тюдоров – в не меньшей мере, чем их двуличие. Она унаследовала все черты своего отца, подумал он.

Когда Мария ненадолго пришла в себя, рядом сидела Сьюзен Кларенсье. Глаза этой преданной женщины были полны слез.

– Не плачь обо мне, – прошептала королева. – Там, куда я ухожу, слезы мне не понадобятся. А в своих снах, столь живых и ярких, я вижу предвестие рая. Я наблюдаю маленьких детей, похожих на ангелов, которые играют для меня нежную музыку, даруя неземное утешение.

То были дети, которых она так вожделела, но никогда не имела; дети, которых так хотелось качать ее пустым рукам.

К ней прибыли священники, чтобы отслужить мессу возле ее одра.

– Великое утешение, – молвила она, радостно принимая освященный хлеб.

Но позднее, бессильно лежа на подушках, Мария разрыдалась.

– Она оплакивает короля Филиппа, – зачирикали фрейлины.

– Нет, – донесся с постели слабый голос. – Не только. Я оплакиваю мое величайшее фиаско. Когда я умру, в моем сердце будет лежать слово «Кале».

Долгой ноябрьской ночью она прислушивалась к тому, как покидала ее жизнь.

– Пошлите людей к моей сестре Элизабет, – из последних сил попросила она. – Убедите ее сохранить римскую веру.

– Непременно, дорогая мадам, – пообещали прислужницы, глядя, как она вновь погружается в забытье.

И все же они отправились в Хэтфилд. Большая Северная дорога была на мили забита лошадьми, экипажами и вьючными мулами – придворные и прочие вельможи толпами спешили к наследнице трона. И как бы ни радовалась им Элизабет, эта картина поразила ее до глубины души. Королева еще жива, думала она. Их первый долг – быть рядом с ней. Но они, похоже, об этом забыли; стремясь завоевать расположение будущего монарха, они бросили свою госпожу умирать в одиночестве. «Что ж, хороший урок, – подумала Элизабет. – Когда дело дойдет до объявления наследника, я никому не скажу ни слова. Пусть гадают!»

Едва забрезжил рассвет, вновь отслужили мессу, и Мария четким и ясным голосом читала молитву. Когда вознесли Дары, присутствовавшие узрели, как трясется ее преклоненная голова. Потом, пока фрейлины суетились и наводили порядок в спальне, она заснула. Но позже те поняли, что сон перешел в смерть и королева отошла в мир иной, подобно безмятежному агнцу.