Леди из Фроингема

– Я не писала этого, инспектор, и никаким иным способом не назначала встречу леди Элспет. Записку написал кто-то другой, уверяю вас, – Оливия с отвращением услышала умоляющие нотки в своём голосе и повторила, теперь уже с большей категоричностью: – Я вижу её впервые, инспектор, ровно так же, как и вы.

– Ох, мисс Адамсон, ну к чему так торопиться? – Грумс сидел, откинувшись на спинку кресла, и внимательно смотрел на девушку. – Речь ведь не идёт о насильственной смерти. Вас никто ни в чём не обвиняет. Леди Элспет была не так уж молода, день был на редкость жаркий, поэтому ничего странного в том, что она внезапно почувствовала недомогание, которое затем привело к смерти, в общем-то, нет. Вы могли запаниковать, броситься за помощью, а затем испугаться реакции будущих работодательниц. Вот и решили промолчать о случившемся в надежде, что ваше имя не будет упоминаться в связи с несчастьем, постигшим хозяйку. Такое поведение, мисс Адамсон, по-человечески вполне понятно, и никто вас не осудит за это. Если бы я был молодой неопытной девушкой, то, вполне вероятно, повёл бы себя в точности таким же образом, – инспектор рассмеялся собственной немудрёной шутке и даже в порыве веселья хлопнул себя по колену.

***

Остальные безмолвно, с пристальным вниманием следили за словесным противостоянием Оливии и инспектора, и их молчаливое единение не вселяло надежду на то, что её словам хоть кто-то верит. На лицах Джорджа и Седрика читалось недоверие пополам с мстительной радостью, Виктория, поджав губы, покачивала головой, как бы сообщая всем: «А я вас сразу предупреждала насчёт этой сомнительной особы!», и лишь Присцилла смотрела на Оливию с сочувствием, которое, впрочем, тоже не свидетельствовало о том, что она верит сказанному ею.

– Я могу заверить вас, инспектор Грумс, что, если бы я стала свидетельницей подобного недомогания, то непременно привела бы кого-то на помощь, а не оставила человека умирать только из-за того, что побоялась бы за собственную репутацию. На мой взгляд, это естественная реакция каждого нормального человека, – Оливия решительно отмела предположения полицейского.

– Ну, не нужно этого вздора, – поморщился инспектор. – Вы, юная леди, и представить себе не можете, на какие поступки способны люди испуганные, люди, угодившие в беду не по своей воле или люди, попавшие в тиски обстоятельств. В подобных случаях естественная реакция – это спасти себя и свою репутацию, а не благородное следование догмам высокой морали, описанным в сентиментальных романах из тётушкиной библиотечки.

Видно было, что инспектору очень не хочется расставаться с собственной теорией возникновения записки в сумочке леди Элспет. Не скрывая недовольства, он, уже не делая усилий казаться любезным (даже в своём, чрезвычайно специфическом представлении о любезности), встал и обратился к Джорджу Понглтону как к новому хозяину Мэдлингтон-Касл:

– Мне хочется побеседовать с мисс Адамсон с глазу на глаз, мистер Понглтон. Где бы мы могли уединиться, чтобы никому не мешать? Вы пока вольны располагать собой как вам будет угодно. Если мне понадобится кто-то из вас, то я пришлю Бимиша.

***

Джордж, непринуждённо вживаясь в роль хозяина Мэдлингтона, предложил инспектору для допроса маленькую комнату в одной из башен в жилом крыле. Здесь когда-то находился кабинет экономки, где она занималась бухгалтерией, и где хранились толстые тетради со всеми записями о тратах на хозяйство и выплате жалованья многочисленным слугам. Тут до сих пор пахло сухими цветами, букеты из которых по необъяснимой причине так любят все без исключения экономки, и лежал плотный слой пыли, свидетельствующий о том, что Анна не слишком утруждала себя еженедельной уборкой.

Пока сержант Бимиш сопровождал Оливию по узким и тускло освещённым коридорам, Грумс остался в гостиной и успел наскоро переговорить с семьёй покойной, почерпнув об Оливии Адамсон весьма занятные сведения, после чего лёгкий интерес к её персоне перерос в профессиональное любопытство. Инспектор вообще был не слишком высокого мнения о современных девицах (особенно тех, что носят брюки), а к жителям Лондона он всегда относился настороженно и с истинно йоркширским недоверием.

Когда Грумс вошёл в кабинет экономки, Оливия встретила его прямым вопросом:

– Вы намереваетесь допрашивать меня, инспектор? Но я уже сказала вам, что записку я не писала. Это сделал кто-то другой, не я.

– Ну, что вы, мисс Адамсон. О допросе пока речь не идёт. Я всего лишь хочу побеседовать с вами и затронуть несколько моментов, которые пока остаются для меня неясными, – Грумс прошёл за стол экономки и, выдвинув стул, провёл пальцем по его подлокотнику.

Оливия скорее почувствовала, чем услышала, как сержант Бимиш, стоявший за её спиной, раскрыл записную книжку и приготовился конспектировать.

– Расскажите мне, как вы оказались в Мэдлингтоне. Жизненный опыт говорит мне о том, что вы, мисс Адамсон, не очень-то похожи на девушку, привыкшую быть в услужении. Как так вышло, что вы получили должность компаньонки у леди Элспет Понглтон?