Леди Полночь

– Прекрасно, в таком случае мы можем заглянуть к Грачу, – предложила Эмма. – Если хочешь, я могу пойти и одна, он ведь ко мне уже привык. Впрочем, наша последняя встреча прошла не слишком гладко. – Она нахмурилась.

– Нет, я пойду с тобой, – ответил Джулиан. – Грач должен понять, что это очень серьезно.

– А я? – спросил Марк. – Меня вы возьмете с собой?

– Нет, – сказал Джулиан. – Иначе Грач узнает, что ты вернулся. Конклав об этом не знает, а Джонни Грач не из тех, кто хранит секреты. Он их продает.

Марк взглянул на брата сквозь упавшие на лицо пряди, и его разноцветные глаза полыхнули огнем.

– В таком случае попробую выспаться, – бросил он, еще раз тревожно посмотрел на гардеробную Эммы, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

– Джулс, – сказала Эмма, – что с тобой? Что это за «если вы хотите остаться наедине»? Ты полагаешь, мы с Марком кувыркались на полу, пока ты не зашел?

– Даже если и так, это не мое дело, – ответил Джулиан. – Я просто проявил уважение к твоей личной жизни.

– Ты просто повел себя по-свински. – Эмма спрыгнула с кровати, подошла к туалетному столику, чтобы снять сережки, и посмотрела на Джулиана в зеркало. – И я понимаю почему.

Джулиан изменился лицом. Сначала в его чертах промелькнуло удивление, а потом они стали непроницаемы.

– Почему же?

– Потому что ты переживаешь, – объяснила Эмма. – Тебе не нравится нарушать правила, и ты считаешь, что отправиться к Грачу – плохая идея.

Он вошел в комнату и сел на кровать.

– Так вот как ты обо мне думаешь? – произнес он. – Эмма, раз нам нужно пойти к Грачу, я готов. Я с тобой. На все сто процентов.

Эмма посмотрела на свое отражение в зеркале. Длинные волосы не скрывали Меток на плечах. У нее были мускулистые руки, сильные, жилистые запястья. Всю ее кожу покрывали шрамы – старые белые штрихи исчезнувших рун, длинные полоски порезов и мелкие ожоги от кислотной демонической крови.

Она вдруг почувствовала себя старой. Не семнадцатилетней девушкой, в которую превратилась двенадцатилетняя девчонка, а по-настоящему старой. Старой душой настолько, что все уже было для нее слишком поздно. Если бы она могла найти убийцу родителей, она бы точно справилась с этим гораздо раньше.

– Прости меня, – сказала она.

Джулиан откинулся на спинку кровати. На нем была старая футболка и штаны от пижамы.

– За что?

«За то, что я чувствую». Она сдержала слова. Если она и мучилась от странных чувств к Джулсу, делиться с ним этим было ни в коем случае нельзя. Она сама должна была разобраться в себе.

Но ему было больно. Она видела это в изгибе его губ, в темноте его глаз.

– За то, что сомневаюсь в тебе, – ответила она.

– Прости и ты.

Он откинулся на подушки. Его футболка задралась, и Эмма увидела обнажившийся живот, сильные мускулы, россыпь золотистых веснушек у него на боку…

– Мне кажется, я никогда не узнаю, что случилось с родителями, – призналась Эмма.

Услышав это, Джулиан сел, и Эмма почувствовала облегчение.

– Эмма, – начал он и вдруг замолчал. Он не стал говорить: «Почему ты так говоришь?» Или: «О чем ты?» Или еще что-нибудь, чем люди обычно заполняют неловкие паузы в разговоре. Вместо этого он сказал: – Ты все узнаешь. Я в жизни не встречал такого упорного человека, как ты.

– Но мне кажется, что сейчас я далека от разгадки как никогда. Пусть у нас и появилась какая-то ниточка, но я не понимаю, как связать гибель родителей с «Полночным театром» или лотереей. Я не понимаю…

– Ты боишься, – сказал Джулс.

Эмма облокотилась на туалетный столик.

– Но чего?

– Ты боишься, что мы выясним о них что-то такое, чего ты не хочешь знать, – объяснил Джулс. – В твоих глазах родители идеальны. Но мы узнаем все больше и больше, и ты боишься, что на самом деле окажется, что они…

– Не идеальны? – Эмма постаралась прогнать напряжение из своего голоса. – Что они плохие?

– Что они всего лишь люди, – заключил Джулиан. – Рано или поздно мы все узнаем, что те, кто заботится о нас, – всего лишь люди. Что они совершают ошибки. – Он убрал темные волосы со лба. – Я живу в вечном страхе, что придет тот день, когда дети узнают это обо мне.

– Джулиан, – сказала Эмма, – не хочется тебе этого говорить, но они, по-моему, уже давно все поняли.

Джулиан улыбнулся и поднялся с кровати.

– Ну вот, в ход пошли остроты, – заметил он. – Похоже, ты в порядке.

Он подошел к двери.

– Не говори Диане, что мы пойдем к Грачу, – попросила Эмма. – Она считает его жуликом.

– И она права. – Браслет Джулиана сверкнул в тусклом свете луны. – Эмма, ты хочешь, чтобы я…

Джулс замялся, но Эмма и так услышала недосказанные слова: «…остался с тобой?»

«Останься, – хотела ответить она. – Останься и помоги мне забыть о кошмарах. Останься и поспи рядом. Останься и прогони все ужасные сны, прогони воспоминания о крови».

Но она лишь улыбнулась.

– Мне пора спать, Джулс.

Джулиан отвернулся, и она не увидела его лица.

– Спокойной ночи, Эмма, – сказал он и вышел из комнаты.