Ледниковый человек

Все стало теперь сообразовываться с новым порядком вещей и со сменой времен года. Многие звери возвращались летом на север и повторяли это из года в год.

Почти все птицы летели на север, когда солнце посылало свои ослепительные лучи на затопленную землю. Изобилие воды не пугало их. Гуси, утки, лебеди, жаворонки приветствовали Двуногого весной, прилетая на бесконечные озера, оттаивающие под лучами солнца.

XI

Ледниковое лето

Двуногий любил лето, так как заботы его о пище тогда не так были сильны, ибо ее было много вокруг. А главное, было весело и шумно. Все озера и болота кишели живыми существами. Лягушки весело квакали, пока не приходили важные журавли и не хватали их клювами. Черви кишели в нагретой солнцем воде и приманивали уток. Большие щуки, преследуемые выдрой, бороздили зеркальную поверхность воды; между сваленных в кучу деревьев целые племена бобров строили свои поселения. У птиц начиналась усиленная кладка яиц, их высиживание. Двуногий наслаждался яйцами и дичью, целые недели он мечтательно блуждал по островам.

В дуплах мертвых деревьев роились пчелы. Многие сухопутные животные тоже пытались возвращаться на свою родину. Часто, сидя в горах, Двуногий замечал на горизонте знакомый ему силуэт льва с его тяжелой передней частью. Или же он узнавал стройные линии антилоп, пришедших, быть может, за сотни миль от новых своих пастбищ в места своей родины. Это были одинокие разведчики, возвращавшиеся потом назад, к себе домой, испугавшись холода…

Некоторые животные приходили регулярно летом и возвращались на юг зимой, но число их все уменьшалось. Дикие лошади и другие быстроногие животные были упорнее в своих летних переселениях. Первые два лета пытался возвращаться и бегемот, но потом решил остаться на юге. Очень холодная была вода.

В первое же лето состоялось собрание бесхвостых обезьян, живших, подобно человеку, на земле. Они, конечно, позабыли про зиму и самодовольно стали устраиваться в горном лесочке, изобиловавшем во время теплых месяцев орехами и ягодами. Когда Двуногий на следующий год пришел сюда, то нашел скелеты всего общества на островке, до которого они, очевидно, добрались, спасаясь от холода. Их здесь настигла зимняя буря, и по голым костякам их можно было видеть, что они сидели все, тесно прижавшись и обняв друг друга, пока не застигла их смерть. Они в свое время раздражали Двуногого подсматриванием и подражанием ему, они постоянно воровали у него вещи. Он был рад от них отделаться. Это были последние обезьяны, которых он видел на своем веку.

Умнее их оказался мамонт. Двуногий часто видал его в первые годы своей охотничьей жизни. Он даже дружил с этим громадным животным, они жили рядом, не нападая друг на друга.

Из-за холодов мамонт оброс длинной шерстью, и когда он тяжело шагал между скал, отряхивая иней с лиственниц, он походил на большую, движущуюся, обросшую белым мхом гору. Зимой Двуногому эта фигура была хорошо знакома. Часто заставал он это могучее животное в занесенном снегом леске, когда оно стояло под защитой скалы, подняв хобот, а снег так и наметало в промежуток между его длинными клыками.

Мамонт стоял, бесконечно терпеливый, осторожно покачиваясь среди зимней метели. Из-под густых бровей его, запорошенных снегом, выглядывали маленькие, живые, умные глаза, где чувствовалось одиночество. Во время этих морозных ночей, когда Двуногий лежал в своей каменной пещере, он слышал, как в ледяных ущельях отдавался глухой кашель мамонта и замирал в молчании ледяной пустыни. Затем старик, осторожно ступая могучими ногами по ледяным глыбам, направлялся в путь, в поисках пищи, которой были низкорослые сосны. Летом мамонт оживал. Он лениво разгуливал по молодому березняку и играл со своим кормом, клал его себе на спину, переворачивая своим хоботом в разные стороны. В светлые летние ночи, когда стволы берез так резко выделялись на фоне неба, можно было видеть, как мамонт стоял далеко-далеко в горах, отмахиваясь ушами от мух. Далеко тогда было слышно крепкое, сытое хрустение его тяжелых зубов. Но чем короче становилось лето, тем реже мамонт спускался с гор.

Двуногий запасался летом пищей на долгую зиму, он отъедался за это время и чувствовал себя все лучше и лучше. Но и в летние ночи томила его тоска, ему хотелось идти куда-то к людям. Одиночество и тоска все чаще и чаще подымали свои песни. И песни эти были печальные.

XII

Встреча

Двуногий стал серьезно размышлять. Время, проведенное им в суровом одиночестве, способствовало развитию его ума. Он теперь не терпел ни в чем недостатка, он вполне господствовал над окружающим его миром и находил все больше средств облегчать свою жизнь. Он никого не боялся. Топором и копьем он подчинял себе зверей. Непобедимость и упрямство в нем сплавились воедино. Но одиночество давило его сильнее и сильнее. Это было именно одиночество, а не скука. Скучать ему было некогда.

Но к чему он сделался таким могучим?