Ледовый поход Балтийского флота. Кораблекрушение в море революции

22 января 1918 г. в своей докладной записке в ВМК Николай Федорович Измайлов (1891–1971) и Е. С. Блохин писали о необходимости создания Совета комиссаров Балтийского флота, члены которого были бы назначены, а не избраны^[168]. В Центробалте это вызвало бурю. 30 января 1918 г. было опубликовано «Временное положение о комиссарах Морского комиссариата»^[169], которое вводило назначение комиссаров вместо выборных матросских органов. Уговорить Центробалт подчиниться этому решению было совсем непросто. Через день, 14 февраля (нов. ст.), И. И. Ренгартен записал в дневнике: «12⁰⁰. Левушка [Сахаров] сообщил, что сегодня Центробалт должен сам себя распустить – совсем, во главе флота остается Комиссар (Измайлов) с 5 помощниками. 18

⁰⁰. Центробалт не захотел распускаться и арестовал Измайлова и (сторонника единовластия) Блохина»^[170]. Эта информация полностью соответствует действительности^[171]. 18 и 19 февраля Центробалт вновь обсуждал вопрос о принципиальной допустимости назначения комиссаров, причем к этому моменту несколько комиссаров уже были назначены «от т. Дыбенко». Произошел раскол на практически равные группировки сторонников признания комиссаров и выступавших за сохранение выборного начала. Особенно выделялся оратор-анархист матрос Петр Маркович Скурихин (1895 – после 1936?), который говорил: «Не нужно падать духом. Нам нужно подняться, довольно нам дышать и кричать замогильным голосом, нам нужно сказать громко и звучно, чтобы [не было] никакого посягательства на избирательные права. Мы – члены [ЦКБФ], здесь сидящие, – должны громко сказать: пусть нам не назначают людей сверху. Наша идея – выдвигать управителей снизу […] Я предлагаю объявить по флоту, что нам дают кнуты; народные комиссары нам не доверяют сформирование нового флота, так пусть же они это скажут открыто»^[172]

. Сопротивление Центробалта распоряжениям из Петрограда вскоре привело к ликвидации этого органа.

Кризис удалось разрешить только после того, как приехавшая в Гельсингфорс Александра Михайловна Коллонтай (1872–1952) 19 февраля заявила, что комиссары назначаются лишь на переходный период от нового флота к старому, а дальше снова будут действовать выборные органы^[173].

22 февраля появился приказ о вступлении в управление Балтийским флотом главного комиссара Н. Ф. Измайлова и начальника военно-морского отдела А. А. Ружека^[174]. 4 марта Центробалт был объявлен несуществующим^[175], хотя еще 1 марта в своем воззвании к морякам отвергал возможность сложения полномочий

^[176]. При Н. Ф. Измайлове и А. А. Ружеке был создан Совет комиссаров Балтийского флота (Совкомбалт), тем не менее он состоял из выборных комиссаров, как и Центробалт, но в отличие от последних, после выборов они утверждались СНК^[177]. Таким образом, полную отмену выборов комиссаров провести в жизнь не удалось. Забегая вперед, заметим, что окончательный роспуск Совкомбалта произошел лишь в декабре 1918 г., когда на его место пришел полностью назначаемый сверху Реввоенсовет флота.

Несомненно, А. М. Щастный, наблюдавший процесс борьбы моряков в защиту своих выборных органов, должен был сделать вывод о том, что матросы продолжают оставаться реальной политической силой.

Вопрос о войне обострился после того, как 18 февраля немцы перешли в наступление. 23 февраля состоялось заседание ЦК РСДРП(б), на котором было принято решение о заключении мира на немецких условиях. На следующий день в Гельсингфорсе состоялось пленарное заседание местного совдепа, гарнизонного солдатского комитета, местного флотского комитета и представителей судовых команд, на котором рассматривался вопрос о войне и мире. «Дыбенко в своей речи выражал протест против заключения мира, сепаратного, похабного, совершенно закабаляющего Россию на долгие годы в лапы хищнической Германии. Народ[ный] Ком[иссар] призывал всех присоединиться к протесту и напрячь все силы, создать революционные добровольческие отряды к отражению врага. “Или умрем с честью, или победим”, – сказал в конце своей речи Дыбенко»^[178]

. Выступавший вторым левый эсер матрос П. И. Шишко поддержал лозунг «ни мира, ни войны»: «Пусть немец идет куда хочет (то есть наступает, оккупируя территорию России. – К. Н.), революция на Западе спасет нас; но пусть наша социалистическая революция останется чистой и незапятнанной»^[179]. Однако основная масса солдат и матросов выступила за немедленный мир. В резолюции, принятой 157 голосами против 18 при 30 воздержавшихся, говорилось: «Не являясь принципиальными сторонниками сепаратного мира, мы, при создавшейся обстановке политической и народно-хозяйственной жизни страны, считаем действия Совета Народных Комиссаров по направлению к заключению мира правильными»^[180].