Ледыш и Недотрога

После объявления победителей меня отозвала в сторону рыженькая Полина и, отчаянно краснея, рассказала, что Недотрога купила билет в Москву. Потому и спела другую песню, попрощавшись таким образом со всеми. Оставив мать, Виолетта покидала этот городишко в полном одиночестве, и я ничем не мог её поддержать. Кроме одного.

Выжимая из мотоцикла всё, на что тот способен, я нёсся по трассе в сторону железнодорожного вокзала. Мотор ревел, как стадо бизонов, ветер атаковал меня армией снежинок. Первый снег в этом году очень уж ранний. Я едва мог видеть дорогу, поэтому на ходу сорвал его и отбросил в сторону.

Плевать, если потом не найду! Главное — успеть до отхода поезда.

Едва не врезавшись в ограждение, я соскочил с байка. Тот рухнул на бок и проехал два метра, а я уже бежал к дверям, ведущим на вокзал. Расталкивая людей с чемоданами, не обращая внимания на возмущённые крики, пробился к металлоискателю без очереди. Едва дождавшись, когда мужчина в форме досмотрит мой рюкзак, метнулся по стрелкам, указывающим нужный путь.

Поезд уже стоял на перроне, у каждого вагончика виднелся хвостик очереди из пассажиров. Не зная места Виолетты, я всматривался в каждую светловолосую девушку, искал Недотрогу, как вдруг замер и, повинуясь внутреннему импульсу, медленно повернул голову.

Увидев в мутном окошке поезда бледное лицо, задержал дыхание.

Виолетта действительно уезжала, оставив прошлое позади. Девушка была одета в то же, в чём пришла на конкурс, а, значит, домой не заходила. Сжав челюсти, я кинулся к входу, проник внутрь вагона и пробрался до места, где сидела Недотрога.

Встал как вкопанный, не в силах сказать ни слова. Девушка вздрогнула и, будто почувствовав моё присутствие, резко обернулась. Взгляды наши встретились, и стало холодно, будто летающие снаружи снежинки просочились внутрь вагона. Казалось, мы оба забыли, как дышать.

— Провожающим покинуть вагон! — сурово рявкнула женщина в форме вагоновожатой.

Её крик будто разбил то вязкое пространство, в котором мы с Виолеттой очутились. Я шумно вдохнул и бросил взгляд на полупустой рюкзачок девушки.

— Уезжаешь налегке?

— Всё, что нужно, со мной, — огрызнулась Недотрога.

— Понятно, — я махнул вагоновожатой, что уже выхожу и, открыв свою сумку, вынул папки. Бросив их на стол, буркнул на прощание: — Хорошей дороги.

Не оглядываясь, стремительно вышел из вагона и, накинув на голову капюшон куртки, сунул руки в карманы. В людском море ощутил себя безумно одиноким оттого, что этот городок покидает один человек.

Не знаю, зачем отдал ей всё, что было у деда и Аида на её отца. Просто не мог поступить иначе, и сердце успокоилось лишь тогда, когда папки легли перед недоумённой Недотрогой. Что теперь будет? Понятия не имел!

Завибрировал сотовый, и я, укрываясь от холодного ветра, спрятался за угол здания.

— Да, — ответил на звонок с неизвестного номера.

— Ледат Ильич, — вежливо проговорила женщина, — рада сообщить, что пациент Троцкий пришёл в себя.

Глава 34. Виолетта

Я вышла из общежития и подставила лицо нестерпимо яркому весеннему солнышку. Тут же зажмурилась и глубоко вдохнула, потому что почувствовала себя очнувшейся от очень долгого сна, длиной примерно пять месяцев. Именно столько времени мне потребовалось, чтобы принять решение и смириться с ним.

Каждый из ста пятидесяти мучительных дней я начинала с пролистывания документов, переданных мне Ледатом. Каждая ночь была в слезах и боли, которую я причиняла себе, пытаясь что-то решить.

Зазвонил сотовый, и я глянула на номер. Мама. Разумеется, родителям не доставило труда найти сбежавшую дочь, но я не открывала дверь общаги и не отвечала на звонки, меняя номер телефона каждый месяц, чтобы ещё несколько дней выгадать для принятия решения. А после чтобы не дать себя переубедить.

Поджав губы, отклонила вызов и пошла к старенькому велосипеду — моя покупка с первой зарплаты за репетиторство. Теперь я не могла себе позволить такси, и приходилось экономить на всём, о чём раньше и не задумывалась. Покупать дешёвую туалетную бумагу, делить лапшу быстрого приготовления с соседками, меняться надоевшей одеждой…

Поначалу было очень тяжело, и не раз возникала предательская мысль махнуть на гордость и вернуться, где меня ждала тёплая постель, вкусная еда, фирменные шмотки и заботливые родители. Отца выпустили почти сразу, как очнулся дедушка Ледата. Я знала об этом, потому что мама прислала сообщение с этой новостью и просьбой приехать домой.

Как я могла?

Я ненавидела Троцкого за то, что отдал мне папки, иссушившие мои глаза ежедневными слезами, но смирилась и сделала свой выбор. Поэтому сегодня освободила день, отпросившись с занятий, отменив репетиторство и поменявшись сменами с девочкой, которая выступала со мной в ближайшем клубе, чтобы поставить жирную точку в этой истории. И навсегда разорвать отношения с семьёй, потому что собиралась сделать то, что не прощают.