Легенда о яблоке. Часть 1

– Да… мне много нужно тебе рассказать.

– Фисо, ты идешь?– выглядывая из комнаты уже в пижаме, спросила Милинда.

– Я зайду к маме на минутку. Ложись, я скоро.

Хелен наполовину задернула шторы и на мгновение задержалась у окна, глядя куда-то вдаль со странным, незнакомым Софии выражением глаз.

– Мама…

Хелен машинально оглянулась, и на лице было написано, что ее мысли где-то далеко отсюда.

– Куда ты смотришь?

София подошла к матери и с любопытством взглянула на улицу за окном. Вечерняя Франклин-авеню навевала тихую упоительную грусть. Дорога была пуста, а окна домов напротив горели особым теплым светом, и тишина убаюкивала все в округе.

– Да, здесь какое-то особенное место!– восторженно вздохнула София.

– Да,– задумчиво поддержала дочь Хелен.– Здесь произошло много волнительных событий…

– Расскажи…

Хелен наклонилась вперед к окну и отдернула занавеску.

– Смотри, во-о-о-н туда…

София проследила взглядом за указательным пальцем матери и не заметила ничего особенного, кроме еще одного милого трехэтажного домика напротив, чуть выше по улице.

– Здесь жил один замечательный человек.

– Кто?

– Мы оба его любим…– Хелен смутилась и сразу добавила,– и уважаем.

София напрягла память, но на ум не приходили ни одна фамилия и ни одно имя.

– Мы познакомились на школьном балу. Он был старше меня на год. Он уже окончил школу, но пришел на бал специально, чтобы познакомиться со мной. Помню, тогда я случайно вылила на себя весь флакон маминых духов, и от меня на расстояние нескольких метров нестерпимо пахло сиренью. Но он протанцевал со мной весь вечер, не отпуская от себя ни на шаг, игнорируя соперников… Он был истинным джентльменом, не проронив и слова об удушающем запахе духов. Много позже его пиджак все еще пах сиренью. А он говорил, что этот запах навсегда останется с ним…

Хелен так упоительно и проникновенно говорила о незнакомце, что София невольно ощутила страстную потребность испытать подобное чувство при мысли о своем «незнакомце», который когда-нибудь появится и в ее жизни.

Хелен вздохнула и очнулась от трепетных переживаний прошлых лет.

– Ах, я что-то заговорилась.

– Нет, нет, продолжай. Я люблю романтические истории,– умоляющим голосом попросила София.– Ты не сказала, кто этот человек?

Хелен корила себя за временную слабость, из-за которой чуть не выдала тайну, о которой никто не должен был знать, тем самым растревожила душу дочери.

– Это мое детство и юность. Все прошло вместе со временем. Пустяки…

Голос матери звучал неубедительно, но София не стала настаивать, однако озадачилась поиском имени человека в списке своих знакомых, которого они обе могли любить и уважать.

– Хорошо, тогда я что-то расскажу тебе,– сообщила София.

Она отвела мать от окна и усадила на кровать. Сама же, скинув тапочки, улеглась в изголовье постели и, подперев голову ладонью, смущенно поделилась:

– Мне предложили стать девушкой.

Хелен окинула дочь удивленным взглядом и напряженно распрямила плечи.

– Да?! И что же ты?

– Я согласилась, конечно же. Мама, это единственный парень, который относится ко мне, почти как Брайан. Он не называет меня уродиной, глупой девчонкой и…– в горле застряли слова от растерянности похвалиться так, чтобы это было правильно понято матерью.– А если короче, то он обычный, добрый и симпатичный парень.

София напряженно прищурилась и взглянула на мать исподлобья, чтобы по выражению ее лица понять реакцию на новость.

– Сколько же лет твоему избраннику?

– Ну, избранник – громко сказано, но ему двадцать…

– Двадцать?! А кто он?

– Живет по соседству, Крис Рискин.

Хелен задумчиво и строго поводила глазами и совершенно спокойно заметила:

– Ну, если ты считаешь, что в твоем возрасте могут возникнуть серьезные чувства, что этот парень может оказаться достойным их, то дерзай. Но я бы хотела познакомиться с ним прежде, чем доверять ему тебя.

«Ура, мама просто ангел!»– ликовала София. Но нотки предостережения и подозрительности в голосе матери несколько напрягли ее.

– А что ты имела в виду, когда сказала о возрасте и достойности?

– Софи, это не объяснить в двух словах,– грустно вздохнула мать,– но ты так восторженно говорила о нем, что у меня создалось впечатление, что ты влюблена.

София замялась и заерзала на подушках.

– Я никогда не думала о любви, но так хочется нравиться кому-то… Я не знаю, любовь ли это… Мама, а как человек понимает, что это любовь? Разве недостаточно просто нравиться?

Хелен мягко улыбнулась и откинулась на спину. На ее шее забилась жилка, и София с улыбкой коснулась пальцем бархатистой кожи на шее матери. Их глаза встретились и душевно-интригующим голосом, полушепотом Хелен произнесла:

– Это придет само, незвано, негаданно. Просто сверкнет молния, грянет гром, и ты увидишь его среди толпы, среди многих других…

Хелен мечтательно улыбнулась и прикрыла глаза, заново ощущая боль от несбывшихся надежд.

– И что, прямо-таки грянет гром и молния? Мама, а что дальше?– нетерпеливо выпытывала София.

– А дальше ничего…

– Как ничего?!