Легенда о Вороне и Лотосе

Я наклонилась ближе и прошептала:

– Девушка.

Я била наугад и ждала, что он рассмеется, но его лицо побелело.

– Я сказал тебе? Сейчас? Во сне?

Я кивнула, и Цзянь Фэн схватился за голову.

Это было странно. Не знаю, что в тот момент поразило меня сильнее: паника и страх вечного весельчака или то, что тайна Бай Сина могла быть связана с девушкой.

Жесткой хваткой Цзянь Фэн впился в мое запястье.

– Притворись, что ты ничего не слышала о госпоже Сун.

Госпожа Сун? Кажется, у непогрешимого Бай Сина и правда появились секреты.

– Поклянись! – Цзянь Фэн все никак не отпускал мою руку.

– Клянусь!

– Поклянись вечным покоем своих предков!

– Неужели это такая страшная тайна?

– Клянись!

– Хорошо, клянусь вечным покоем моих предков!

Госпожа Сун. Госпожа Сун… Я никогда не слышала этого имени. У Бай Сина не было родственников с такой фамилией. Только если… только если эта таинственная госпожа Сун не была его возлюбленной. В первую секунду я отбросила эту мысль. Бай Син был слишком холоден, и прельстить его красотой – задача непосильная даже для бессмертной, сошедшей с Небес. Но все же Бай Син был мужчиной. Хотя это осложнялось тем, что он был еще и Главой Учения. Его возлюбленная, кем бы она ни была, так или иначе должна была стать большой тайной. Он не мог открыто привести ее в Учение, ведь уже был женат, и раскрывать их связь значило открыто объявить миру, что у него тоже есть слабости.

– Ты слышишь меня?

– А?

Цзянь Фэн махал рукой перед моим лицом.

– Мы уезжаем завтра.

– Завтра так завтра.

Прежде чем Цзянь Фэн заставил меня клясться чем-то еще, я убежала.

Мысль о Бай Сине и госпоже Сун долго кружила вокруг меня назойливой мухой. Но как я ни старалась прибить ее одним хлопком, она ускользала и вновь принималась донимать меня. Когда я наконец свыклась с мыслью, что Глава Бай вполне мог поддаться чувствам и открыть свое сердце юной деве, чья кожа белее лотоса, а пальцы нежнее лепестков розы, я даже представила, как он с трепетом берет ее руки и признается, что в шестнадцать был вынужден пойти на уступки отцу и заключить брак, а она плачет, но обещает любить его вечно. От этой мерзкой сцены пахло кислым вином дешевого трактира.

Под конец мысли о двух разлученных возлюбленных даже начали вызывать у меня сочувствие, и я подумала о том, что, когда придет время, я смогу выменять свободу Бай Сина на очень выгодную сделку.

8

Я была пятнадцатилетней девочкой, когда Хэши стал для меня домом. После Драконьих Гор и суровой жизни в отряде Цзе Цзина я долго не могла привыкнуть к здешнему теплу и веселому плеску рек. Я прожила с наставницей всего год, а после вернулась в отряд, но каждую весну я вновь приходила в Хэши. Стоило мне коснуться Города Рек, я чувствовала, как тяжесть крови с моих рук опадает и растворяется в низком небе, покачивающемся облаками в тихой воде.

Дом Юэ Гуан прятался ото всех за высокой стеной у самой реки. У нас даже была лодка и маленькая пристань, а еще сад с волшебными сливами, луной, тихим смехом и покоем.

Это была первая весна, когда наш дом не встречал меня улыбающимися глазами Юэ Гуан. Меня никто не встречал. Это была первая весна, когда я не пробежала через рынок, мимо длинных стен поместий, мимо резвящихся птиц и не вошла в наш тихий дворик.

Сидя в гостевых покоях, я смотрела на незнакомый сад и незнакомую сливу и думала о том, что наше дерево уже должно было зацвести и пустить по ветру лепестки, если сердце не подсказало ему, что больше некому радоваться его красоте.

Мы въехали в город под покровом темноты и остановились у купца Бинь, связанного с Учением. Он кланялся низко и все расспрашивал о здоровье Главы. Цзянь Фэн отвечал уклончиво и обмолвился, что соседям нас следует представить как дальних родственников госпожи Бинь.

– Мы с сестрицей приехали, чтобы открыть здесь лавку.

Господин Бинь понимающе закивал головой и приказал слугам скорее накрывать стол для гостей. Только когда все хлопоты были улажены, а слуги отосланы, я сняла шляпу с вуалью, и господин Бинь побледнел.

– Вы… Вы…

– Теперь я часть Учения Белого Лотоса.

Господин Бинь не нашелся, что ответить, только обеспокоенно обратился ко мне:

– Я представлю вас как свою дальнюю родственницу, вот только ваше лицо, госпожа Гао, еще не забылось на улицах Хэши.

– Я не покажу лица вашим соседям, господин Бинь.

– А что, сяо Фэнь – известная проказница? – задирая меня, спросил Цзянь Фэн, а господин Бинь неловко помялся.

– Если меня схватит стража, боюсь, меня лишат головы, – холодно ответила я.

– Много шума наделало то дело, – запричитал наш хозяин, избегая любопытных глаз моего названого братца. – Вы должны быть осторожны.

– Что за дело?

– Смерть Первого Цветка, говорят…

– А, я слышал о красавице Юэ Гуан. Поговаривали, что в Хэши нет ничего прекраснее ее лица и ее песен.

– Да, да… Прекрасна и печальна. – По лицу господина Биня проскользнуло воспоминание.

– И что же? Долго судачили? – Я спросила спокойно, почти безразлично.

Этому меня тоже научила наставница. До самого конца она тихо улыбалась, будто ничто на свете не могло заставить ее лицо сдаться на милость боли.