Легенды Пустоши

— Хочу разогреть мясо. — На голове мальчишки ладно сидела кепка, глаза его прикрывали солнцезащитные очки по стоимости сравнимые с винтовкой на плече папаши. — Вкусней ведь. Мама сказала, обедать пора.

— Аймир, дорогой, все равно манису отдохнуть надо. — Из-под тента выбралась женщина.

Лицо ее заслоняла ткань, просторные одежды доходили до кончиков пальцев на руках и ногах. Но двигалась она так легко и грациозно, что Така даже затаил дыхание, наблюдая за тем, как она поднесла сыну закопченный котелок.

Вся семейка расселась у костра и принялась ждать, пока пища разогреется.

Вот только отобедать им не довелось.

— Папа, смотри! Кто это?

— Не знаю… — Мужчина в шляпе вскочил, снял с плеча винтовку.

Схватив ребенка за руку, женщина потащила его к повозке, будто тент мог защитить их от всех бед на свете.

Аппетит троице испортил сендер, остановившийся на вершине соседнего холма. Постояв немного, приземистая машина с широкими колесами, специально сделанная для передвижения по илу, устремилась вниз, к повозке. За ней показалась еще одна, такая же. И следом сразу — третья. И хоть аборигены Донной пустыни не пользуются машинами вообще — не столько из-за дороговизны, сколько из-за традиций, — это нисколько не помешало Таке уважительно крякнуть, глядя на то, как быстро и с какой легкостью сендеры спускаются с холма.

Ох уж эти преданья старины!.. Оседлав любимого ящера, Така съездил бы к священному оазису и вернулся к младшей жене и крохотному сыну за пару дней. Но старейшина настаивал, говорил, что на ящере никак нельзя, что М-мать любит покой и лишь кочевник, своими ногами прошедший путь, способен получить от нее благословение и особый подарок. Подарок, ценнее которого нет для человека, — жизнь. «Если М-мать благоволит тебе, Така, твой новый ребенок будет одним из нас, а нет…»

Пыля, сендеры затормозили у повозки.

Глава семейства бестолково водил стволом, направляя винтовку то на одну машину, то на другую.

Из сендеров выбрались мужчины — по двое из каждого. Все были вооружены. Лица скрыты повязками от пыли и солнца, хотя вроде бы машины защищали и от первого и от второго. Все в шляпах — не соломенных, а кожаных. Кожаными были и штаны с куртками. Небось жарко в таком наряде. Но чтобы уберечься от солнца, надо прикрываться. Всем надо. Кроме кочевников. Таке вот не надо.

Демонстративно положив ладони на рукоятки револьверов в кобурах на поясе, тот, что был выше остальных и шире в плечах, хрипло велел:

— Слышь, на. Ты б ружжо опустил.

— Не то мы тебя опустим! — Его коллега, самый низкий и мелкий в компании, мерзко захихикал.

Глава семейства нервно облизнул губы, потом медленно наклонился и положил ружье на ил:

— Я не хочу неприятностей. Я уверен, разногласия мы можем решить, мирно обсудив их. Я…

Кривляясь, его перебил мелкий:

— «Я, я!» Отрыжка маниса, вот ты кто. Навоз катрана круче тебя. А мы только с крутыми вопросы решаем. Верно, Пупс?

Пупсом, понятно, звали бандита с револьверами. В том, что на сендерах прикатила именно банда, кочевник ничуть не сомневался. Машины у них дорогие, да. Значит, повезло на игрищах — поставили удачно. Ну, или кого подстерегли у самого Корабля. Грабить тех, кто слабее и стреляет хуже, — некоторые даже гордятся такой жизнью.

— И шляпу сними, когда с мужчинами разговариваешь! Верно я говорю, а, Пупс? — Не дожидаясь ответного действия, мелкий шагнул к главе семейства, сорвал с него шляпу и швырнул в пыль.

Бандиты загоготали. И громче всех смеялся Пупс.

— Эта дохлая тварь нам ни к чему. — Мелкий кивнул на маниса, у которого отказали уже обе передние ноги. — А вот багаж надо бы проверить. Верно, Пупс?

Не убирая ладоней с рукояток револьверов, Пупс кивнул.

— А этого мы щас разложим на солнышке да немного поглумимся. Можно, Пупс? А то он не сразу ствол опустил…

Бандиты подскочили к бедолаге, схватили его. Один из них сорвал с ремня пленника сумочку с наркотиком и сразу же закинул себе в рот пару пластин. Мужчина дернулся было, возмутился, но болезненного тычка в ребра ему хватило, чтобы понять: сопротивляться бесполезно. Его повалили на живот и…

Грохнул выстрел. Жевавшего болотную траву бандита опрокинуло на спину. Из груди его плеснуло алым. Перекрикиваясь, остальные вмиг заняли круговую оборону, прикидывая, откуда стреляли. Пупс даже не пошевелился, оружие не обнажил.

Опытные бойцы, не впервые на промысле. Плохо. Все плохо. Така забеспокоился. Если бандиты начнут прочесывать окрестности, его обязательно обнаружат, и тогда…

— Кто стрелял?! — заверещал мелкий бандит. — Откуда?! Завалю падлу!

Из повозки с яростным криком выпрыгнул мальчишка. В руках он сжимал точно такую же винтовку, как у отца. Но воспользоваться ею во второй раз не успел — молниеносно выхватив револьвер, Пупс отправил пулю аккурат в цевье винтовки, выбив ее из рук мальца. В лучшем случае у парня теперь вывихнуты пальцы, а то и сломаны.

— Не стреляйте! — Из-под тента выбралась женщина. Подбежав к сыну, она обняла его, прикрыла собой, словно самка панцирного волка, спасающая детеныша от загонщиков.