Легенды Раэнора

Хаггар вдруг невесело усмехнулся, представив, как испугается его победы княгиня, как удивится его присутствию здесь. Наверное, в знак печали этой тщеславной властительнице придется отменить дальнейшие празднества. Еще бы, убит такой важный гость, и кем! Вот она сидит, неподвижная, как статуя, только огромные глаза напряженно вглядываются в его лицо. Как же она бледна! Но то, что случилось дальше, повергло его в растерянность, смутило и сбило с толку. Ее глаза вдруг ожили, узнавая, заблестели влагой слез, и в них засветилась такая радость! Губы ее чуть дрогнули, а еще за миг до того на бледное, словно окаменевшее лицо вернулся нежный румянец. Устало улыбнувшись ей в ответ, арандамарец подошел ближе и произнес:

— Я выиграл единоборство, княгиня. Но заклад не возьму. Занять на предстоящем пиру место рядом с тобой считаю для себя куда большей наградой.

Она прикрыла сияющие глаза длинными ресницами и негромко ответила:

— Воля рыцаря — закон! — А потом словно вспомнила о забытой роли. Вновь лицо ее стало непроницаемым. Княгиня властным голосом произнесла, гордо вскинув голову:

— Этот человек в честном поединке одержал победу и заслужил богатую награду. Но храбрец оценил честь выше богатства. Что ж, хвала ему за это! Я решила, что драгоценное оплечье — заклад поединка будет подарком друзьям погибшего воина.

Элен со злорадством увидела, как просветлели хмурые лица морнийцев, опечаленных смертью своего предводителя. Она продолжала:

— А теперь я приглашаю всех на пир!

Как только были произнесены эти слова, гнетущую тишину взорвали истошные вопли, возня, топот, толкотня. Встав, Элен подошла к Хаггару, вложила в его горячую, дрожащую от усталости и напряжения, залитую кровью руку свою прохладную маленькую ладонь и возглавила потянувшуюся с поля на восток процессию. Там, на холме, в сгущающейся темноте белели на накрытых столах скатерти, и огни факелов в руках слуг отражались в золотой и серебряной посуде.

На Кеменъярлосс спустилась ночь. Солнце зашло за холмы на западе, небо там еще багрово светилось. Но восток уже погрузился во тьму, и яркие крупные звезды зажглись над землей. Аэрэлин продолжался. Темнота не мешала веселью. Она занавесом закрыла горизонты, обступила долину, опоясанную дрожащим светом факелов.

Широкий княжеский стол на помосте был покрыт скатертью из серебряной парчи. Перед помостом выстроились герольды, а по обе стороны от него приготовились веселить гостей музыканты, перебирая струны арф, настраивая виолы, пробуя звуки флейт и рожков. Плотным кольцом окружавшие площадку кусты акации были увешаны гирляндами разноцветных фонариков. В их неярких лучах чуть колыхались от легкого ветерка черные с большим белым кругом в центре знамена Раэнора и полотнища с вышитым гербом княжества: над черными островерхими пиками гор всходила бледная полная луна. С одной стороны ощерил пасть черный дракон, а с другой — взвился на дыбы белоснежный единорог.

Два длинных узких стола тянулись вдоль площадки и к западному краю немного опускались вниз, где был поставлен еще один стол. Все, и гости, и хозяева, уже сидели на своих местах. Хаггар занял место по правую руку от высокого кресла княгини. Слева она приказала сесть новому лекарю. Дальше по обе стороны от нее расположились советники, а еще дальше — странные люди, поразившие Хаггара. Он с изумлением их разглядывал. Молчаливые, важные мужчины и строгие женщины в дивных, старинного кроя, одеждах так разительно отличались от остальных гостей! Арандамарец мог поклясться, что этих людей не было в свите княгини. Как независимо они держались! С каким почтением кланялись им и гости, и послы! Их лица были похожи на надменные лица древней знати Арандамара, только черты были тоньше, изящнее. Казалось, что они появились здесь из волшебной старой легенды о навсегда потерянной для людей земле. Как странно, Хаггару показалось, что они и княгиня связаны одной тайной. Иногда необычные гости переговаривались меж собой на непонятном наречии. Княгиня же молчала.

Внизу, в отличие от натянутого молчания за княжеским столом, царило веселье. Раэнорцы беззаботно болтали. С дальнего конца левого стола доносились мелодичные голоса альвов, а справа раздавался дружный хохот гримов. Иноземцы были посажены за отдельный стол и теперь тихо переговаривались, время от времени поглядывая на княгиню. Меж гостями бесшумно сновали слуги, разнося на больших блюдах аппетитно благоухающие кушанья.