Легенды Раэнора

Они снова замолчали. Хаггар сам себе удивлялся: надо же, на душе у него вновь стало легко и спокойно. Да и тревога Элен, кажется, улеглась. Лишь время от времени его сердце странно сжималось.

Княгиня и ее спутник переходили через неглубокий канал по хрупкому горбатому мостику, когда над ними стремительно пронеслись две птицы. Их белые крылья, разрезающие воздух, были словно обведены черной траурной полосой. От неожиданности Элен прижалась к Хаггару. Он обнял ее, почувствовав под ладонями теплоту тела, чуть прикрытого тонкой тканью. Птицы, едва не задев их крыльями, взмыли в темнеющее небо, очертили широкий круг и снова вернулись. Тишину прорезал резкий, печальный вскрик.

— Айвэ?! — изумленно прошептал арандамарец.

— Да. Но откуда ты знаешь? Разве в Арандамаре о них известно? — Элен была удивлена не меньше.

— Конечно! Почему нет? Я видел их в первый раз, когда совсем еще мальчишкой ездил с матерью в Лонгайр. Помню, они вот так же пронеслись над нами. Я испугался, а мать рассмеялась и сказала, что крик айвэ навевает печаль, но предвещает радость.

— Так, стало быть, и тебе ведом страх? — Элен мягко улыбнулась, представив этого гиганта маленьким мальчиком, сидящим на коленях у матери. Хаггар тоже улыбнулся:

— А еще она говорила, что айвэ сожгла свои крылья, когда слишком близко подлетела к солнцу.

— Какая чудная история! А у нас, в Раэноре, есть другая легенда. Однажды, очень давно, жили на берегу моря две птицы. Они были белыми, как нетронутый снег на вершинах гор. Их белизна сияла, ослепляла, восхищала. А песнями своими они завораживали, как самой сладчайшей музыкой. Но красота оказалась гибельной. Люди, позарившись на нее, поймали одну птицу, заключили ее в клетку и взяли с собой на корабль, чтобы в пути она услаждала их своим пением. Однако птица молчала. Корабль вышел в море. Вот уже и берег пропал из виду, когда моряки заметили в небе ту, другую. Она летела и пела, надеясь смягчить их сердца. Но люди остались глухи к ее мольбе. Вскоре голос птицы стал слабеть, а потом и вовсе пропал. Только тихий стон вырывался из ее груди. А корабль все плыл. И летела за ним измученная, усталая птица. Но вот однажды на море разыгрался шторм. Волны обрушивались на судно, гнали его, то вздымая на гребнях, то швыряя в пучину. А потом с неба пал огонь, перед злосчастным кораблем разверзлась бездна, и гигантский водоворот увлек его на дно. Погибли все, а с ними — птица айвэ. Ее подруга долго кружила над волнами, оплакивая потерю. Перья ее почернели от горя, а может, то небесный огонь опалил их. С тех пор ее песня похожа на плач, с тех пор она любит море. — Элен замолчала, следя за быстрым полетом птиц.

— Но здесь-то они откуда? — спросил Хаггар.

— Их привез отец. Он тоже любил море! — Голос Элен дрогнул. — Я помню, он рассказывал мне о штормах, о гибельных водоворотах, о таинственных огнях, зеленым жаром горящих в воде в лунные ночи, о бескрайнем горизонте…

— А кто он был, твой отец, и где он сейчас?

Элен усмехнулась:

— Он был князем Раэнора. Он ушел очень давно, Хаггар, оставив меня одну.

— Так он умер?

Элен молчала. Не дождавшись ответа, Хаггар спросил:

— А мать?

— О, я ее никогда не видела. Она умерла, когда я только родилась. А твоя, стало быть, жива?

— Нет. В этом наши судьбы схожи.

— Тебе повезло больше. Ты свою мать помнишь. Помнишь, как она улыбалась. — Но, увидев в глазах Хаггара сострадание, Элен резко добавила: — Ты жалеешь меня? Нет нужды! Все это было давно. Мне уже не больно.

Хаггар окинул ее взглядом. Хрупкая, беззащитная перед его силой, девушка с вызовом смотрела ему в лицо. Он усмехнулся и вдруг притянул ее к себе.

— Конечно, нет. И одиночества ты не боишься! Ты же так горда! Но тебе страшно другое — ты боишься меня! Признайся! — Хаггар встряхнул ее, почувствовав гнев. Она снова играет! Ну да ничего, сейчас он собьет спесь с этой кокетки! Сколько раз натыкался он на такое притворство, но стоило быть понастойчивей, и девицы быстро сменяли гнев на милость. А эта…

— Тебя? Нет, ты не угадал, арандамарец! Как, впрочем, и Дию, говоря, что я лишена страха. Да, я боюсь. Но не тебя, мальчишка, а себя! Себя, понимаешь? — Элен рванулась из его объятий. В ее глазах блеснули слезы, губы дрожали. — Этот страх меня убивает, я чувствую, как он пожирает мое сердце!

Хаггар разжал руки, растерянно глядя на девушку:

— Что с тобой? Да ты вся дрожишь! Я напугал тебя? Ответь же!

Но она молчала, глядя на него широко распахнутыми глазами, полными боли и ужаса. И Хаггар словно очнулся. И это с ней он хотел бороться? С этим растерянным, беззащитным, испуганным ребенком? В его мозгу пронеслись воспоминания детства, горечь потерь, чувство собственной ненужности, одиночества… Хаггар взял Элен за руки. Она попыталась снова вырваться, но он не отпустил, сжав ее холодные, как лед, ладони в своих руках.